Самая молодая из троих была одета наиболее богато. Ворот шёлкового платья скрепляли золотые с бирюзой застёжки в виде амуров на дельфинах. Круглым лицом и раскосыми глазами она напоминала Ларишку. Увидев царицу росов, сквозь тело которой просвечивали брёвна стены, молодая женщина вздрогнула:
— Ларишка! Ты уже... умерла?
— Да нет! Это моя душа, а я сама лежу... то есть моё тело лежит в нашем стане на Сылве. Ну, здравствуй, Арванта, сестричка!
— Здравствуй, Ларишка! Знакомься: это моя свекровь Хэсте, а это Потось, жрица Матери Богов.
Жрице, похоже, призрачные гости были не внове.
— Сразу три могущественных шамана в гости — большая честь для нас. Да хранит вас всех Золотая Баба! Лунг-отыр, сильнейший из медвежьих шаманов! Тебе я больше всех рада: наконец-то пришёл с миром. И зачем тебе тягаться со старой гусиной шаманкой?
Дёрнув чёрным усом, отыр отвёл взгляд. А Хэсте с Арвантой уже ставили на стол полную миску чего-то похожего на вареники, готовить которые Ларишка выучилась у венедок.
— Ешьте, гости дорогие! Пельмени с лосятиной, горячие ещё!
— Духи питаются духовной сущностью яств и напитков. Простой народ же полагает, будто боги и духи вкушают дым или пар от жертв, — наставительно произнёс Аристей и тут же ухватил клювом самый большой и приметный пельмень. Тот сразу раздвоился: остался на месте и в то же время исчез в клюве ворона-духа. Только тут царица почувствовала, как проголодалась за время полёта. Вместе с шаманами она принялась за пермяцкое угощение, при этом оживлённо беседуя с сестрой.
— Ну как, Арванта, не скучаешь на краю света?
— Здесь, конечно, ни городов, ни театров. Но всё равно — очень хорошо! Я же всегда любила охоту. Тигров и барсов тут, правда, нет, зато какие медведи! А лоси! Мы с Перей забирались вдвоём до самого Урала. До чего хорошо, оказывается, на лыжах ходить: летишь стрелой по самому глубокому снегу!
— Моему Пере ничего не нужно, только парма, да удачная охота, да постель из еловых лап у костра, да ты рядом! — ласково взглянула на невестку Хэсте. — Если бы вы ещё на медведей пореже охотились, а то Кудым сердится: родичи всё-таки.
— А мы как медведя убьём, праздник справляем. Всё по обычаю. Пляской веселим родича, сладкой кашей кормим, говорим: не мы тебя убили, сарматы убили... А как ты, сестричка? Мама с отцом здоровы, я от бактрийских купцов знаю, а про тебя я не слышала с тех пор, как ты сражалась за Аркаим — мне Зорни рассказывал. Слушай, а твой муж, Ардагаст, — это не тот сарматский паренёк из дружины отца? Золотоволосый такой, из Хорезма пришёл...
— Он самый. Теперь он царь западных росов. А я — царица! — Ларишка приняла уморительно-важный вид. — Мы с ним каждый год ездим в Ольвию или в ПантикаПей. И в театре непременно бываем. У Фарзоя, великого царя аорсов, лучший полководец — Ардагаст. Про него по всей степи песни поют, разве не знаешь?
— У нас сарматские певцы не бывают. Мы со степняками больше воюем. Вот и сейчас... — Лицо Арванты вдруг переменилось. — Царь западных росов... Так это твой муж на нас идёт? Это он хочет покорить все лесные племена, топчет их обычаи, разоряет святилища?
— Кто это вам сказал?
— Воины с Борисфена в медвежьих шкурах. Они себя зовут защитниками леса.
— Враги леса, вот кто они! Воины Ахримана! Который год нам пакостят...
И Ларишка рассказала сестре о Медведичах и их кознях.
— Нашёл Кудым кому довериться. Как же, ещё двух полумедведей встретил! — ворчливо произнесла Потось.
— Это всё проклятый Железный Старик! Заковать бы его в цепи и сжечь, как он сжёг мудрого Бурморта! — воскликнула Арванта.
— Так и поступали скифы со лживыми гадателями, — кивнул Аристей. — Лучшие воины леса и степи погубят друг друга, а победителем и хозяином края будет Корт-Айка.
— Погодите, а что это за сарматы прошли недавно нашим краем? Забирали скот, еду, а когда Кудым с дружиной погнался за ними, стали брать заложников. Только потому и ушли без боя. Они тоже звали себя росами. Вёл их молодой князь — красивый такой, наглый — и женщина с ястребиным носом, — сказала Арванта.