— Молчите все! — с истошным криком бросилась между ними Сизью. — Не знаете, что делать? Сейчас не я, ведьма, вам скажу, а богиня, главная Йома! Она входит, входит в меня!
Дико, пронзительно визжа, ведьма завертелась волчком, подпрыгнула, упала и задёргалась на земле. Звериное рычание, совиное уханье, змеиное шипение вырывались из её рта вперемежку с кровавой пеной. Оторопь взяла даже многоопытную Лауму. Насылать и снимать кликушество она умела и сама. Но обычно в кликушу вселялся простой чёрт, а здесь чувствовалась грозная и могучая сила, причастная всем трём мирам. Вдруг Сизью застыла в самой неудобной позе и заговорила ехидным старушечьим голосом:
— Ну что, воители великие, колдуны сильномогучие, много без меня сумели? Не нашли такого народа, чтобы росов одолел? Есть такой, и не один, только не в этом мире. Выпустите людей незнаемых из гор каменных! Счистить асинхит с медных ворот ты, кузнец, сумеешь. Взломать ворота поможет мой коршун. И жезлы вам дам, чтобы народы те пасти. Многое тогда в этом мире переменится, ох многое... Идите же! А не посмеете — сгинете без следа, без славы, без мести!
Привычные ко всему головорезы молчали, оробелые. Они помнили древнее предание: люди незнаемые выйдут перед концом света. Первым нарушил молчание Яг-морт:
— В этом мире нас не любят — так поищем другого! Вернёмся — всё сметём!
— А не уйдём — росы всех нас, кто уцелеет, на деревьях развешают. Такой у них закон, — добавил Шумила.
Громобой вскинул голову, поднял тяжёлый кулак:
— Вперёд, к горам! К людям незнаемым, к делам неслыханным, к миру неведомому, страшному!
Сначала нечисть из дружины Яг-морта, а потом и вся шайка одобрительно зашумела, криком и рёвом глуша в себе страх и остатки совести. Кузнец нагнулся с седла, легко подхватил ведьму и посадил её перед собой.
Одними им ведомыми лесными тропами уходили разбойники на северо-восток, за Обву. Вечером, когда все улеглись возле костров, Корт-Айка взял Сизью на руки и понёс в темноту.
— Что, отдохнула? А теперь погреемся.
Она прижалась к нему, жарко обняла, зарылась лицом в седую бороду.
— Да, теперь ты снова сильный.
— Я слабым не бываю! В лесах разучился.
Он ногой сбил пару молодых ёлочек и повалил ведьму на них, жадно шаря у неё под одеждой. Кузнец был не так уж и стар. Железным Стариком его прозвали, ещё когда он вышел к пермякам из уральских лесов, заросший длинными, совершенно седыми волосами.
По следам разбойников от самой Гляден-горы шёл Кудым с дружиной. А в это время Перя с Сигвульфом вышли напрямик к городку Корт-Айки. Шишок умело вёл их через дебри, а Милана, природная лесная ведьма, находила и обезвреживала всяческие колдовские ловушки. Наконец среди вековых елей показался частокол. Дружинники насторожились, готовые к бою. Ворота открылись, и навстречу воинам с радостными криками вывалили бородатые люди с потемневшими от копоти лицами, в видавшей виды грязной одежде — пермяцкой, сарматской, удмуртской... Впереди шёл жилистый рыжебородый человек в сарматском кафтане и штанах и греческой дорожной шляпе.
— Приветствую тебя, Перя, Геракл Гиперборейский! — радостно воздел он руки. — Этот городок — твой, со всеми сокровищами старого колдуна. Верни нам лишь свободу. Клянусь Зевсом-Еном, если бы не ваша победа у священной горы, мы бы не решились не только восстать, но и бежать из этого чародейского гнезда!
— Харикл! Харикл из Эмесы! — приглядевшись к нему, воскликнул Хилиарх. — Хвала богам, я не напрасно надеялся увидеть тут эллина!
Взглянув на него, рыжебородый стиснул кулаки:
— Хилиарх из Кизика! Перя, храбрейший из скифов, вели его заковать и ввергнуть в самое тяжёлое рабство! Это же самый отъявленный пройдоха и мошенник во всей ойкумене!
— Ошибаешься, грек! — рассмеялся Сигвульф. — За девять лет, что я знаю Хилиарха, он в нашем царстве ещё никого не обманул, а его самого не проведёт ни один ольвийский торгаш, даже иудей или сириец.
— О, как вы все, варвары, простодушны! — вздохнул Харикл и вдруг перешёл на греческий: — Ведь это ты, Хилиарх, превратил меня, честного бронзовщика, в проходимца, убедив, что в этом мире легче преуспеть обманщиком.
— Разве можно совратить того, кто благо рождён и благо воспитан? — с достоинством ответил Хилиарх. — Твоя уважаемая семья не знала такой нищеты, как моя.
— Тогда ты говорил, что выманить у богатого лишние деньги — не грех. Всё началось с фокусов для жрецов храма Элагабала и проделок с превращением свинца в золото по учению Гермеса Трисмегиста, а кончилось фальшивомонетничеством. Ты-то унёс ноги, а мне достались тюрьма, плети и галеры.