За стеной послышалось конское ржание. Прямо сквозь закрытую дубовую дверь в кузницу шагнул немолодой уже человек в красной одежде, с чуть насмешливым курносым лицом. В свете горна ярко блестели золотая гривна с конскими головами, золотой пояс с самоцветами, на котором висели меч и акинак в ножнах с золотой отделкой.
-- Незачем меня вызывать, я и так весь поход с вами еду. Только вы не видите, хоть у вас и волхвов полно. Здравствуй, сынок! Здравствуй, Ардагаст!
Один мертвый царь и два живых приветственно подняли руки.
-- Здравствуй, отец! Где ты теперь? И доволен ли жертвами? - спросил Инисмей.
-- Я - нигде. Не пускают меня ни к Богу Смерти в подземное царство, ни к Ортагну в грозовую дружину. Вот и разъезжаю-летаю неприкаянный. Ем вашу венедскую яичницу наравне с неупокоенными. Спасибо, ваши девчонки хорошо готовят. А ты, я гляжу, без меня гоняешься за подвигами. Увязался за Ардагастом с десятком дружинников, словно этот Андак. Великий царь на такие дела посылает подручных царей.
-- Я не кесарь, чтобы отсиживаться во дворце, пока другие воюют за меня, - вспыхнул Инисмей.
-- Я-то мог оставить царство на тебя, потому и не боялся смерти и рискованных дел. А ты на кого оставишь? - вздохнул Фарзой. - Дети твои малы, жены и их родичи грызутся...
-- Если один из нас погибнет, другой позаботится о его детях и обо всем царстве, - сказал Зореславич.
-- Смерть уже ищет вас обоих. За этой рекой идут впереди вас два князька с дружинами - мазовецкий и галиндский - и похваляются добыть ваши головы. Ищут подвига полегче... А подстрекают их твои, Ардагаст, знакомые - полумедведи.
-- Мне уже донесли мои серые лазутчики. Как раз хотел царям сказать, - с небрежным видом заметил Волх.
-- Скажи, великий царь, могут ли боги простить тебя? - вмешался Вышата.
-- Ортагна я видел всего раз... "Что ты совершил, чтобы я взял тебя хоть простым дружинником? Победил много врагов? Так ведь своих, а не моих". Сказал, рассмеялся громовым смехом и поскакал дальше... - Фарзой опустил голову. - Надоела мне такая жизнь, хоть я уже и не живой. Я нагляделся на диких охотников. Их тоже никуда не пускают. А они собираются в шайки и носятся по всем трем мирам, разбойничают, как при жизни... Так что в копье вселюсь с радостью. Я не привык воевать ради самой войны.
-- Ты верно выбрал, царь, - кивнул волхв. - Вот он - твой подвиг. Твоя тамга - молния, ты - воин Грома. Порази змея!
-- Я уже пробовал. И погиб.
-- То был грозовой, небесный змей, друг людям. Порази Змея Глубин, что несет разрушение, зло и смерть. Или хоть его подобие. Тогда сам уподобишься Громовнику. Приступай, кузнец! Благослови нас, Свароже!
Фарзой свистнул, и сквозь дверь вошел стройный белый конь в серебряной сбруе. Царь и конь подошли ближе к горну, и его пламя теперь просвечивало сквозь их тела. Золото и серебро на них засияло удивительным светом, как будто украшения были отлиты из солнечного огня и лунных лучей. Звери и боги, отчеканенные на них, словно ожили, и сами неприкаянные призраки казались теперь богами, гордыми и величественными.
Напевая заклинания в два голоса, кузнец с волхвом выковали первый наконечник. Вышата вдавил молотком в раскаленную сталь сделанные из серебряной проволоки полумесяц и тамгу Фарзоя. Потом бросил в пламя пучок трав. Беловатый дым окутал наконечник. Кузнец стал читать заклятие и, повинуясь его негромкому, но властному голосу, конь шагнул вперед, уменьшился и растаял в дыму. Закалив первый наконечник в воде и огне, с новыми заговорами кузнец принялся за второй. В него солнечный волхв вдавил ту же тамгу и знаки Солнца. Когда наконечник скрылся в волшебном дыму, Фарзой обернулся к сыну, хитро подмигнул и постучал пальцем по бляхе на поясе. На ней круглолицый бог охоты, так же хитро ухмыляясь, держал за лапы двух готовых сцепиться грифонов. Великий царь Аорсии хорошо умел мирить между собой подвластные племена. Или ссорить их.
Подобно своему коню, царь исчез в клубах дыма, и вскоре о призраке напоминали лишь два наконечника с тамгой Фарзоя, один из которых слегка светился золотым, а другой - серебристым светом. Осталось насадить их на длинные прочные древка. Эти копья, как и всякое сильное волшебное оружие, нельзя было употреблять против обычного врага. Для боя же с драконом их должны были взять Вишвамитра и Сигвульф - самые сильные из русальцев.
По лесу шла корова. Большая, откормленная. Темно-серая, лоснящаяся шерсть ее отливала зеленью, напоминая речную воду. Корову погоняла ореховым прутиком женщина с распущенными светлыми волосами. Ростом - раза в два ниже коровы. Два волка, глядя из-за кустов, тихо переговаривались.
-- Ну и корова! Не меньше Индрика-зверя.
-- Я и не слышал, каков он из себя. Не его ли единорогом зовут?
-- Ты в своей пуще не слышал, а я сам видел. На Печоре-реке. Большой, косматый. И не рог у него, а два клыка громадных и хобот. Редко он из нижнего мира выходит.
-- Видно, и эта гора ходячая не из нашего мира забрела. А баба эта не иначе как ведьма. Пуганем их?
-- Пуганешь, как же! Корова нас обоих на один рог насадит. Поглядим лучше, куда они идут.
-- Да прямо к Ручанской долине, к устью. Она к самой Писе выходит. Не на нашу ли дружину хочет погнать ведьма скотину свою? Бежим, донесем воеводе и князю. Или самому царю.
Два оборотня прибежали к Ардагасту в тот момент, когда их сородичи докладывали ему:
-- Солнце-Царь! Впереди две засады. Против устья Ручанской долины в лесу затаились конные галинды. А в долине, посредине ее - Прибыхвал с дружиной и вся шайка Медведичей.
Еще два серых разведчика, нур и ятвяг, принялись наперебой рассказывать о виденных ими ведьме и корове. Выслушав их, Зореславич рассмеялся:
-- Корову на нас погнать? Мы же ее на копья поднимем!
-- Дурачье лесное! - сплюнул Андак.
-- Да уж поумней тебя! - вмешалась Милана. - Не корова это, а озеро. Голядские и литвинские ведьмы такое умеют. Опорожнят целое озеро, воду оборотят тучей, коровой или лошадью и погонят, куда им надо.
-- Утопить нас хотят в устье долины, вот что! - стиснул плеть Волх. - А потом с двух сторон копьями да стрелами тонущих добивать!
-- Побей их Перкунас! На моей земле моих гостей подстерегать? - взревел Скуманд. - Набегом нужно пройтись по их селам!
-- Большой полон возьмем и продадим в Ольвию или готам! - поддержал его Андак.
-- Мы идем не в набег, а на защиту Янтарного Дома, - возразил Ардагаст. - Но проучить этих разбойников надо.
Волх азартно хлопнул рукой по седлу.
-- Верно! Пусть сами поплавают. Волки! Погоним водяную скотину на ее хозяев.
Он спрыгнул с коня и обернулся волком. Ардагаст кивнул, и серая стая помчалась вглубь леса. Лютица переглянулась с Миланой и сказала:
-- А мы проучим ведьму-коровницу. Наверняка это Лаума.
Волхвини соскочили с коней, и миг спустя Милана летела за волками орлицей, а Лютица бежала львицей.
Громадная корова уже приближалась к долине, когда со всех сторон раздался волчий вой. Корова, даже исполинская, все равно оставалась коровой, и потому бросилась бежать, ломая в щепки кусты и деревья. Волки умело гнали ее вверх вдоль южного края долины, не давая, однако, спуститься туда. Лаума, ругаясь и поминая Ягу с Чернобогом, забежала наперерез своей скотине и колдовским прутиком заставила ее развернуться навстречу волколакам. Серым бойцам при всей их ловкости и осторожности пришлось туго. Одного громадное копыто превратило в кровавое месиво, другой отлетел, распоротый от хвоста до горла могучим рогом. Седой вожак - Волх - едва избежал удара рогов, сокрушивших молодой дубок.
И тут по лесу прокатился громом львиный рев. То был голос не обычной львицы, а самки Великого Льва - могучего зверя незапамятных времен, ушедшего в нижний мир вместе с Индриком и Великим Медведем. Услышав его, корова испуганно взревела на весь лес и помчалась, не слушаясь никаких чар. Вслед за ней большими прыжками неслась огромная серо-желтая львица. Не отставали и волки, ловко направляя бегство коровы. Лаума хотела обрушить на оборотней заклятие, но тут на нее с клекотом бросилась орлица-Милана. Колдунья, не умевшая оборачиваться никем крупнее ястреба или ворона, пустилась наутек, превратившись в сороку. Она норовила спрятаться среди густых ветвей, но прирожденная лесная ведьма всякий раз находила ее и гнала прочь.