Повинуясь чародею, Эпифан стал у южного подножия кургана, Рубрий - у западного, Каллиник - у северного. Сам колдун стал с востока, прямо на алтаре, и принялся сплетать заклинание. Душа каждого из четырех словно взлетела к небесам и оттуда узрела одну из сторон света: горы, реки, моря, города... Но лишь Каллиник увидел окруженную золотым сиянием стрекозу, что летела на север от римских крепостей на Дунае. Вот она пересекла горы, леса, достигла Венедского моря. Духовный взор юноши опускался все ниже к земле. Вот залив, отгороженный от моря узкой косой. В него впадает большая река, а в нее, среди дремучих лесов - речка помельче. У ее устья, на холме - деревянная крепостца. На ее стене стоит, задумчиво глядя вдаль, седовласый, аккуратно подстриженный и выбритый человек в странном наряде: полотняная сорочка и штаны, кафтан волчьего меха и... римская тога. На его груди - стрекоза в золотом янтаре.
Внезапно над вершиной появилась черная туча, и четыре молнии разом ударили в гору Нимврода. Одна - совсем рядом с Каллиником. В мозгу зазвучал властный, бодрый голос Валента:
-- Ко мне, братья! Опыт удался! А от гнева архонта Юпитера я вас как-нибудь защищу. Не будет же он бить в свой алтарь!
Каменные боги сурово взирали на кучку людей, дерзко забравшихся на алтарь у ног Зевса-Ормазда. Каллиник чувствовал сердцем: затевается что-то мерзкое, нечестивое. Он уже сомневался, стоит ли говорить Валенту об увиденном. Но тот, довольно усмехаясь, сам описал видение царевича и пояснил, что в таких случаях сознание всех участников опыта открыто иерофанту[6]. Затем деловито спросил Рубрия:
-- Что это за река?
-- Рудон, или Неман, в стране эстиев. Лет двадцать назад там объявился из-за моря новый вождь по имени Палемон. Созывает, как Ромул, к себе людей отовсюду, старается мирить между собой окрестных варваров и потихоньку прибирает их к рукам. При этом слывет изрядным чародеем.
-- Кажется, этот Палемон и есть Публий Либон. Да, лицо похожее... Но почему он тогда после смерти Нерона не вернулся и даже не подал вести о себе?
-- Значит, он уже не друг Риму, - лицо Рубрия вмиг стало жестким, безжалостным. - Слушайте, центурионы! Я сейчас не смогу надолго оставить легион, но вас обоих пошлю на Янтарный путь. Рано или поздно по нему пойдут войска Империи, и тогда римлянин, способный объединить варваров против Рима, будет самым опасным врагом. Покончите с этим Палемоном, кто бы он ни был, и с его царством. Поднимите на него соседних варваров, лучше всего готов. Деньги найдутся: слава Меркурию, там уже научились их ценить. Думаю, справитесь: на границе вы изучили язык и германцев, и венедов, и сарматов.
-- И, разумеется, захватите амулет, - энергично кивнул Валент. - Стрекоза подчиняет волю людей для добрых дел, паук - для злых. Но если их соединить, да еще наполнить одной из тех сил, что стали доступны нам после извержения Везувия...
Глаза Эпифана вспыхнули хищным восторгом.
-- Тогда целые армии, хоть свои, хоть чужие, станут покоряться одному слову императора! С мятежами и изменами будет покончено. Уж конечно, не Тит[7] достоин такой власти, а Нерон, только Нерон!
Валент тронул царевича за руку и негромко сказал:
-- Все верно. Но чтобы ты, ученик, не слишком погрязал в земном, вспомни о самой короткой ночи в году. К тому времени ты уже будешь у святилища Матери Богов - там ее зовут Лада - в конце Янтарного пути. Самый подходящий случай для опыта, о котором мы говорили. Соединить силы Воды и Огня, обычно враждебные, против силы архонтиссы Венеры. Создать дракона... Не подчинить - создать! - Маг достал дощечку, покрытую рунами. - Передай это Эрменгильде, пророчице готов. Она охотно поможет тебе в этом опыте, особенно если сумеешь понравиться ей. Я бы сам отправился с тобой, если бы война с Пакором[8] и его персидскими магами не отбирала столько сил.
Один лишь Каллиник молчал, вглядываясь в суровые каменные лица богов. Эпифан хлопнул его по плечу.
-- Меньше раздумывай, братишка! Все это - ради нашей Коммагены, чтобы она снова стала царством, а мы - ее царями. Мы же этого стоим, а?
Будто невзначай Валент произнес:
-- Лишь один человек мог бы вам помешать: Ардагаст, царек сарматов-росов и восточных венедов, выкормыш Братства Солнца. Он и его главный волхв Вышата без всяких амулетов умеют склонять к себе любых варваров. К тому же он владеет Огненной Чашей Колаксая, отлитой из солнечного пламени. Два других Колаксаевых дара - секиру и плуг - архонт Солнца позволил ему лишь увидеть, но и этим умножил славу своего избранника. А тот остался всего лишь подручным царьком у Инисмея, великого царя сарматов-аорсов. Алчен до славы и добычи, как и всякий варвар - и бескорыстен, как философ. Нет, я не понимаю ни его, ни его росов, и не знаю, чего от них ожидать. Помните одно: их нельзя купить за деньги.
-- Клянусь Аидом, мой братец изменил нам! Знаю я его: тихий, послушный, все сделает, а в душе все равно гнушается. Чтоб его Ахриман взял в любовники, чтоб его...
Стоя у ворот храма Матери Богов в Кимене, Эпифан изрыгал персидские ругательства пополам с римской солдатской бранью. Остыв, он продолжил:
-- Я бы выволок братца из храма за шиворот и отодрал плетью, но там сейчас сам Аполлоний из Тианы, а с ним тягаться в магии сможет разве что мой учитель.
-- Твой учитель получше тебя разбирается в людях. И ничего зря не говорит, - спокойно заметил Рубрий. - Похоже, он для того и откровенничал перед Каллиником, чтобы тот выболтал все Аполлонию.
-- Но зачем, во имя Высшего Света?
-- А чтобы выманить росского медведя из берлоги. Кого, если не Ардагаста с его шайкой, Братство Солнца пошлет на выручку Либону? Значит, твое дело --разжечь в янтарном краю такой пожар, в котором сгорят все враги Рима. Стравливай племя с племенем, колдуна с колдуном, и пусть варвары сами истребляют друг друга и разрушают свои святыни. Меньше будет работы легионам. А потомки тех, кто уцелеет, нам же скажут спасибо.
-- Плевать я хотел на благодарность черни. Варваров в особенности.
В маленькой комнате в задней части храма Каллиник беседовал с величественным стариком, одетым в простую тунику из белого льняного полотна. Длинные седые волосы оставляли открытым высокий лоб. Выслушав рассказ царевича, Аполлоний возмущенно хлопнул ладонью по расстеленной на столе карте.
-- Эти негодяи не понимают, что творят... или слишком хорошо понимают! Янтарный путь - один из Путей Солнца. По ним надлежит нести от племени к племени добрые мысли, знания, мир. А не войны, заговоры и злые чары! Этому пути полторы тысячи лет, и он посвящен матери Солнца. На юге ее зовут Лето и Латона, а на севере - Лада. Еще во дни микенских царей янтарные дары, завернутые в пшеничную солому, шли из храма богини у Венедского моря в ее храм на Делосе. Их называли дарами гипербореев, народа Солнца, хотя настоящие гипербореи живут у Ледяного моря. Дары носили девушки-жрицы, и никто не смел их тронуть! А теперь... Римлянам, видно, мало осквернить Делос гнусным рабским рынком. Разорить святилище Лады - вот что задумало Братство Тьмы! Тогда Путь Солнца станет путем торгашей и завоевателей... Но скажи, благородный юноша, что заставило тебя открыться мне? Или ты уже не надеешься вернуть свое царство с помощью Нерона?
-- Я надеюсь вернуть Коммагене и ее людям свободу. Но... не такой ценой. Мы, коммагенцы, всегда чтили богов. И никогда не притесняли других народов, не сеяли раздоров среди них. А Валент с Эпифаном затеяли страшное, нечестивое дело...