Зов мага достиг мысленного слуха кесаря, когда тот пробирался лесом на юг. От погнавшихся, было, следом конных свевов удалось оторваться, но почти все преторианцы погибли. С Домицианом остался один Хейдрих, да и у того захромал конь. Ко всему еще между деревьями вдруг загорелась цепочка подвижных огоньков. Волки! Как теперь выбраться мимо них из ночной чащи на лед реки? Как доскакать до осажденного лагеря, проникнуть туда? И все это - как можно скорее, пока не назрел бунт. Император оглянулся на центуриона и с ужасом увидел под гребенчатым шлемом волчью голову.
-- Это не просто волки, - принюхавшись, сообщил Хейдрих. - Оборотни. Не наши, видно, невры[55]. С ними кинокефал и сатир.
-- Луций, придумай что-нибудь! Ты же сам оборотень. Лагерь выстоял, нам нужно вернуться туда.
-- Зачем было убегать?
-- Луций! Провинциалы вроде тебя не идут дальше центуриона, но ты станешь трибуном, клянусь Юпитером!
Белые клыки блеснули в ухмылке.
-- От волков в лесу уйдет наверняка только волк. Вот я и уйду... И ты, пожалуй, тоже. Я поменяю тебе шкуру. Простое заклинание, всего на час.
-- О, Луций! Храни тебя Марс, волчий бог!
Два волка мчались изо всех сил по заснеженной ледяной глади. За ними с воем неслась целая стая во главе с матерым седым вожаком. Позади бежали, изрыгая лай и ругань, могучий песиголовец и коренастый леший. Рыжеватый волк с вылезшей на голове шерстью знал: его четвертая смерть будет не из легких, и это удесятеряло его силы. Даже его спутник-вервольф все больше отставал. Но вот уже впереди валы Эбуродуна, вот и частокол лагеря. Вокруг полно германцев. К счастью, им сейчас не до волчьей охоты.
Волк-кесарь с разбега вскочил на высокий берег. Центурион прыгнул следом, и тут снег, уже осевший, не выдержал новой тяжести. Поднявшись, Хейдрих увидел перед собой ощеренную пасть Седого Волка. Остальные - совсем близко, а за спиной - обрыв. Спасти вервольфа могла лишь покорность. Он ведь всю жизнь подчинялся сильнейшему: вожаку, конунгу, императору... Умильно скуля, Луций лег на спину, подставив беззащитное брюхо. Седой Волк только рявкнул презрительно - и стая бросилась на неудачливого оборотня. "Мама-а-а!" - отчаянно крикнул он человеческим голосом, и крик этот - уже не звуком, а мыслью - достиг дна Мачехи, где вместе с другими ведьмами готовилась к ночному полету пророчица Ганна.
Легионеры у восточных ворот с удивлением прислушивались к суматохе, поднявшейся вдруг среди осаждавших. Лай, ругань, вой, крики: "Держи лысого волка!" Солдаты чуть не остолбенели, когда этот самый лысый волк оказался перед воротами и завопил человеческим голосом: "Откройте! Я ваш император!" Ему открыли - не потому что вспомнили капитолийскую волчицу. Волей легионеров завладела в этот миг воля чародея в черном с серебром плаще. Когда же перед их взорами и впрямь предстало надменное лицо Господина и Бога, осталось лишь вытянуться и вскинуть руки в приветствии.
На рассвете в стан осаждавших явился посланец кесаря. И это был не кто иной, как Флавий Ситалк. Он передал, что император желает вернуться с двумя легионами на юг и обещает не гневаться впредь на свевов и языгов, считать их снова друзьями и союзниками римского народа, выдать их вождям щедрую субсидию и освободить пленных. Перед этим фракиец тайком сообщил Ардагасту, что припасов в лагере мало, а многие солдаты ропщут и презирают беглеца и труса Домициана. Вожди откровенно смеялись, слушая предложения кесаря.
-- А под ярмом они пройти не хотят? Мы, армяне, знаем, как такое делать с римлянами, - сказал Мгер.
-- Пусть сначала выдадут своего Лысого Нерона. Пока он еще кем-нибудь не оборотился, - улыбнулся Зореславич.
-- На чары пусть не надеется. Второй раз землю трясти мы Валенту не дадим, - добавил Вышата.
-- Да что с ними говорить? Пойдем на приступ и перебьем их, как Хищный легион! - махнул кулаком Хор-алдар.
-- Зачет? Ведь мы победили: они уберутся из Бойохейма и дадут выкуп. К чему еще губить воинов? - пожал плечами Вангион.
-- Ты хочешь, чтобы гибли мы, армяне? Это к нам, на Восток он теперь пойдет! - возмущенно сверкнул глазами Мгер.
-- Я избран конунгом маркоманнов, а не армян. Моя страна и так опустошена, - невозмутимо ответил Вангион.
-- Да вы можете весь мир избавить от этого оборотня! Сидон, неужели упустишь такой подвиг? - горячился армянин.
Но конунг квадов, обычно лихой и отважный, лишь отвел взгляд.
-- Наши земли тоже опустошены. И воины устали.
-- Вы, пришельцы, уйдете, а нам жить с римлянами через реку. Убьем кесаря - новый пойдет мстить за него, - сказал Арнакутай.
-- Что я должен ответить моему императору? - холодно осведомился Ситалк.
-- Что мы согласны выпустить его войско за выкуп. Пусть заплатит всем четырем племенам, росам тоже, - ответил Вангион.
-- Только пусть не числит нас, росов, среди своих друзей и союзников, - с едкой иронией произнес Ардагаст.
Из полутьмы шатра вдруг выступили фигуры двух конунгов - белокурого и златобородого.
-- Здесь некому вручить солнечный меч, - с горечью и досадой сказал белокурый. - Твои свевы, Ариовист, еще не поняли, как велик мир и как он мал.
-- Я сам это понял только на небе, - пожал плечами Златобородый. - Но когда они поймут - погонят римлян до самого Океана.
-- Тогда и мои херуски не отстанут, - уверенно тряхнул буйными кудрями Арминий. - А сейчас едем в Валгаллу. Подраться сегодня уже не успеем, так хоть вепрятины поедим. Хугин прилетел, сказал: Длиннобородый будет чествовать Маробода с Катуальдой.
-- Слышите? Наши конунги заслужили Валгаллу. Победа, свевы! - преувеличенно бодро воскликнул Вангион.
Не отозвавшись ни словом, оба великих героя покинули шатер. Следом вышел наружу армянин. Догнав его, Сидон заговорил торопливо и виновато:
-- Прости, герцог Мгер! Будь со мной только бродячая дружина, я бы сейчас пошел с тобой на Восток. Но у меня - племя. И меч Бальдра по-прежнему тяжел для меня.
Князь-маг ничего не ответил. Глядя в небо, он видел, как пробивается сквозь поредевшие облака свет восходящего солнца, как туда, в сторону Асгарда, города Водана, поворачивают своих коней дикие охотники. Приветствуя их, Мгер поднял солнечный меч. Словно молния беззвучно ударила с неба в клинок, и руны вспыхнули золотым пламенем. Душа меча вернулась в него.
Над лесами, горами, замерзшими реками летела на восток дикая охота. Четыре конунга скакали во главе ее и беседовали, словно старые друзья. Те, кто видел их в тот день в небе, верили: в тяжелый час великие герои еще вернутся к своим племенам.
А среди заснеженного леса плакала, прижавшись лбом к холодному стволу бука, главная пророчица свевов. Ее Хейдрих, отважный и непослушный Хейдрих, уже не вернется в этот мир иначе, как жутким волкоголовым призраком. Черная Перхта - не Флинц, она не возвращает жизни даже своим верным слугам. Женщина в белом, с прекрасным и мудрым лицом, Гладила волосы жрицы и тихо говорила:
-- Как же долго ты шла ко мне, девочка Ганна... А ведь я могла вызволить тебя даже со дна Мачехи.
-- Я думала, Перхта одна. И служила вам обеим.
-- Видишь, что из этого вышло? Твой сын умер негодяем, а младшая дочь стала ведьмой и распутницей.
-- Но старшую я уберегла от всей этой мерзости!
-- Главное - убереги саму себя, если уж ты поняла разницу между мной и сестрой. Мы с ней были всегда, еще до начала мира. И каждый смертный сам выбирает между нами.
Валерий Рубрий не погиб на берегу Сватавы. Несколько дней он отлеживался в шалаше из еловых веток, пока не затянулись раны. Затем вместе с двумя верными легионерами отправился на юг. В Карнунт они добрались, когда весть о гибели Хищного легиона и его легата давно уже разлетелась по Империи. Против ожидания, Домициан принял Рубрия милостиво и направил на Восток - легатом Двенадцатого Молниеносного.
Вскоре был заключен мир с даками. Децебал получил не только изрядную дань, но и искусных ремесленников - оружейников и строителей крепостей. Свое самолюбие Господин и Бог потешил тем, что увенчал короной даков их посла Диега (сам увенчанный потом изрядно посмеялся над этим вместе с Децебалом). Тем временем другие легионы победили хаттов, и Домициан справил, наконец, двойной триумф. Он почти уверил даже себя, что победил также и сарматов (ушли же эти росы к себе на Борисфен!), но за эту "победу" лишь пожертвовал золотой венок Юпитеру Капитолийскому. Потом вдруг взбунтовался наместник Германии Сатурнин. И только усмирив мятеж, Нерон-Домициан смог, наконец, выступить на Восток в поисках достойных себя подвигов. Для начала он решил покарать Армению и ее царя Арташеса-Тиридата, посмевшего отказать Риму в дани.
55
Невры (нуры) - праславянское племя, обитавшее в начале н.э. на верхнем Днепре, в юго-восточной Белоруссии