— Нет, не один, лейтенант Лэрри, — поспешила сообщить она. — Но в вас попало четыре пули. Без операции теперь не обойдешься.
Рядом с Лэрри лежал санитар Добинс. Его тоже придавило мертвым телом, он тоже был ранен — ему перебило обе ноги.
— Сколько же они уложили всего? — Раух с осуждением покачал головой. — Человек сорок, не меньше.
— Прибавь к ним еще тех, кто все-таки перебежал через дорогу от страха и там попал под руку нашим солдатам, которые приняли их за американцев, изрядно перепивших в кафе и отставших от своих, а не за пленных. Так что с сотню наберется.
— Да, поработали вы на славу, унтершарфюрер, — Раух взглянул на мрачного как туча Флепса. — Порадовали рейхсфюрера. Уведите! — приказал он двум своим солдатам. — И не спускайте с него глаз, пока за ним лично не приедет оберштурмбаннфюрер Пайпер.
Перевязывая Добинса, Маренн подняла голову.
— Раненых необходимо отправить в госпиталь и обеспечить им должный уход. Это хоть как-то сгладит впечатление. Вызови санитарную машину.
— Да, конечно, — согласился Раух.
— Скажите, мэм, — лейтенант Лэрри, собрав силы, приподнялся на локте. — Я умру? Я вижу, вы хороший врач. Скажите мне правду.
— Вас сейчас отвезут в госпиталь, и я сама сделаю вам операцию, — Маренн осторожно прикоснулась к его плечу и помогла ему лечь удобнее. — Я вам скажу честно, положение ваше тяжелое, но не смертельное. Мы справимся. Вы все-таки увидите Чикаго, я уверена в этом.
— Благодаря вам, мэм, — едва слышно прошептал он. — Если я выживу, я буду молиться за вас…
— Пришла машина, госпожа оберштурмбаннфюрер, — сообщил один из эсэсовцев.
— Я слышал, вас зовут Ким, мэм, — Лэрри снова открыл глаза. — Фрау Ким. Я назову так свою дочь, если вернусь в Америку. В честь женщины, которая спасла меня…
— Вы обязательно вернетесь, — пообещала она. — Я прослежу за этим. Несите в машину, — скомандовала немецким санитарам, прибывшим с транспортом. — Я поеду с ними. Скорее всего, вернусь вечером, — добавила, обращаясь к Рауху.
Она вернулась, когда уже стемнело, — на бронетранспортере самого оберстгруппенфюрера СС Зеппа Дитриха. Для надежности. Раух подошел к машине и помог ей спуститься.
— Благодарю, штурмфюрер, — она махнула рукой офицеру, который сопровождал ее, — передайте оберстгруппенфюреру, что со мной все в порядке, и мою признательность. Он в ярости от всего, что случилось, — сказала Рауху, когда бронетранспортер уехал. — Зепп уверен, что американцы все представят так, что он сам отдал приказ не брать пленных и расстреливать безоружных. Одним словом, история получилась некрасивая, и она еще аукнется. Доктору Геббельсу придется напрячь все воображение своего аппарата, чтобы найти достойное объяснение. Отто вернулся?
— Нет еще. Он пока у Хергета, — ответил Раух. — А тот американец из Чикаго? Он выжил?
— Да, потерял много крови, но все-таки мне удалось вытащить его. И санитара. Они одни из немногих, кто хоть как-то будет свидетельствовать в нашу пользу.
— Благодаря тебе. Я понимаю, тебе было непросто один на один с разъяренными бойцами. Устала?
— Я испугалась, Фриц. Был момент, когда я поняла со всей очевидностью, что меня вот-вот убьют свои. Такого прежде не случалось. Никогда. Ни на Восточном фронте, ни на Западном. Я всегда могла рассчитывать на тех, кто носит такую же форму, как и я. А здесь, только дай я малейшую слабину, покажи немного неуверенности, и он пристрелил бы меня вместе с этими американцами. Несмотря на мой мундир, на погоны, я уж не говорю — несмотря на то, что я женщина. Что-то происходит. Что-то страшное, Фриц. Если это в элитных частях СС, что тогда говорить об остальных? Слово старшего офицера скоро потеряет свою силу, дисциплина держится на волоске.
— Не думаю, что дело обстоит именно так, — Фриц покачал головой. — Просто нервы у всех на пределе. Этот Флепс из «Лейбштандарта Адольф Гитлер», элита из элит, но их так отутюжили осенью в Белоруссии и Польше, что, конечно, это не может не сказаться на общем настроении. Наверное, сейчас не время для милосердия.
— А когда бывает время для милосердия? — она посмотрела ему в лицо. — Ты знаешь такое время? Милосердие всегда не вовремя.
— Наверное, ты права, — он вздохнул и добавил: — Оказывается, здесь есть местечко, где можно провести время с большим комфортом.
— Что ты имеешь в виду? — она удивилась.