То, что я услышал, отчасти подтвердило слухи, витавшие ранее. Джахангир питал влечение к нашей хозяйке. Его и в ту недавнюю ночь поразила страсть. Но теперь… не жалеет ли он об этом? Поистине, приглашение на мина-базар оказалось исключительно важным для всей семьи!
Когда Мехрун-Нисса снова повернулась к мужу, ее губы сложились в улыбку, на щеках заиграли ямочки.
Она прошла по комнате, слегка коснулась губами лба Шер Афгана, затем клюнула Ладилли в щеку — на лице девочки остался красноватый след.
— Прости, что я так рассердилась. Но это оттого, что я переживаю за свое дело!
Мехрун-Нисса картинно вздохнула. Всем было известно о ее занятии — она расписывала ткани для обитательниц гаремов, и не только расписывала, но и придумывала рисунки для изготовления набивных тканей — цветы, плоды, геометрические фигуры, и, надо сказать, получалось у нее совсем не плохо.
— Ох, что сделано, то сделано… И я очень горжусь тобой, дорогой. Конечно, мы должны ехать!
За день до отбытия Шер Афгана, Мехрун-Ниссы и Ладилли в Бенгалию наш дом посетил сам Джахангир.
Не так-то просто принять у себя правителя. И недешево, конечно. В соответствии с обычаем высокому гостю принято было подносить богатые дары. Золото и алмазы, лошади и невольники — иное даже не рассматривалось. Это налагало непосильное бремя на хозяев, и я подозреваю, что наш падишах иногда заявлялся к кому-нибудь, чтобы позабавиться. Он мог отказаться от подарков, мог взять какую-нибудь безделицу, а мог и разорить неугодных ему вельмож своим посещением.
В день визита меня поставили сторожить приготовленные дары. Женщины выложили на ковер все свои ожерелья, серьги, браслеты — и теперь в самом центре высилась переливающаяся груда. (Странно было видеть моих хозяек без украшений — они напоминали ощипанных пав.) Отдельно стояли золотые и серебряные блюда и кубки, хрустальные чаши; правителю решили преподнести даже фарфоровую вазу из далекого Китая, редкостью и ценностью превосходившую все прочее.
Гияз Бек был из тех, кто хорошо понимал Джахангира, поэтому его личный подарок был простым, но с изюминкой. У моряка-фиринги, пьяного великана, он приобрел длинную медную трубку с небольшими стеклянными дисками, вставленными с обоих концов. Я не понимал, каково ее назначение, пока в комнату не вошла Арджуманд. Взяв трубку в руки, она повертела ее, затем приставила к глазам по очереди оба конца, целясь в меня, как из джезайля.
— Что это такое, агачи?
— Не знаю, как эта штуковина называется, но она уменьшает и увеличивает вещи. Если посмотреть в нее с одной стороны, все становится крошечным, а когда я заглянула с другой, ты стал огромным! Вот, сам взгляни.
Протянув мне вещицу, она отошла в дальний конец комнаты, поднялась на кончики пальцев и завертелась. В трубке она казалась маленькой-маленькой, совсем как куколка. От восторга я даже дышать перестал.
— Что ты за дурачок, Иса. Посмотри и с другого конца!
— Не хочу, агачи, мне и этого достаточно. — Я нехотя положил трубку на ковер. — Вот это и есть самое настоящее волшебство, даже мой хозяин Лекрадж не мог сотворить такое! Впрочем, он никудышный волшебник…
— Скажи, Иса, а ты бы хотел когда-нибудь отомстить ему за то, что он сотворил с тобой?
— Нет. Он и так достаточно страдал.
— Ты добрый, Иса. — На миг лицо девушки омрачилось. — Но… здесь для доброты почти нет места.
Странно было слышать он нее такое. Мою хозяйку обожала вся семья, она была любима даже больше, чем Ладилли. Я ждал, что она пояснит, что имела в виду, но объяснений не последовало.
— Меня за тобой послала тетушка, — сказала она.
— Я не могу оставить свой пост.
— Я постою за тебя. Давай мне кинжал!
Агачи протянула руку за оружием. Я отдал ей кинжал не без колебаний, опасаясь, как бы с ней чего не случилось в мое отсутствие.
— Ты мне потом расскажешь, что ей понадобилось?
— Конечно, агачи.
Мой ответ заставил ее улыбнуться. Когда я оглянулся в дверях, она все еще улыбалась, пряча кинжал за широкий пояс юбки.
Мехрун-Нисса сидела у зеркала и подводила глаза каджалом[20], а служанки тем временем расчесывали ей волосы. При моем появлении она отпустила девушек, подошла к запертому сундуку, открыла крышку и извлекла из-под кипы одежды ларчик из слоновой кости.
— Иса, вот это ты должен хранить пуще глаза.
— Да, бегума. — Я протянул руку за ларцом, стараясь не трусить. Вещица явно была очень ценной.