52 «Ср. Мф5:15.
53 «Место изгнания» — имеется в виду остров. Римское право знало три вида изгнания,одним из которых было изгнание на острова, и в этом отношении всякий небольшой островок Средиземноморья рассматривался как потенциальное место изгнания. Так, например, св. Мартин вскоре после ссылки Илария Пиктавийского во Фригию был отправлен с неким пресвитером на остров Галлинаю в Лигурийском море (ныне Галлинаро близ Генуи). См. Vita Martini, 6.5.
54 Та же игра слов с именем Гонорат, что и в главе 1.1.
55 Infula— священническая повязка, впоследствии головной убор из шерсти красного или белого цвета.
56 Ср. 1 Тим 5:17. 72
Гонорат становится наставником монахов
17. 1. В это время его усердием воздвигается храм Церкви Божией, удовлетворяющий нуждам собранной братии; устраиваются кельи, пригодные для проживания монахов; воды, которых от века там было мало, обильно потекли, в одном своем появлении показывая два чуда Ветхого Завета. Ибо, во-первых, из скалы прорвались воды, а во-вторых, пресные потекли из среды соленых57. 2. Уже все страны наперебой направляли туда ищущих Бога. Всякий, кто желал Христа, устремлялся к Гонорату, и равным образом всякий, кто искал Гонората, находил Христа5". Ведь там он был весь полон сил и устроил свое сердце, словно высокую твердыню и светлейший храм. Ибо там обитали целомудрие, то есть святость, вера, мудрость и добродетель; там блистали праведность и истина. 3 Итак, как бы широкими жестами и с раскрытыми объятиями он призывал всех в свое окружение59, то есть в любовь Христову; и все, один за другим, отовсюду стекались к нему. И ныне какая страна, какой народ не имеют в его монастыре своих сограждан? 4 И какое только варварство он не укротил? Сколько раз он ди ких зверей делал как бы кроткими голубями!60 Как среди прочего окропил горькие нравы сладостью Христа! И чья прежняя порочность была достойна наказания, тех благодать впоследствии всем была в усладу; и они, вкусив сладости добра, впредь уже не могли не презирать все больше и больше прежнюю жизнь. 5. Ибо словно приведенные к новому свету, они возненавидели ту древнюю темницу долго удерживавших их заблуждений. Посредством его увещаний была отведена всяческая пагуба для душ: злоба, жесто кость, гнев уступили место свободе, которую принес Христос61, и [душевный] покой услаждал [людей] после долгого и тяжелого рабства фараону62. 6. Достойно удивления и восхищения превра-
57 Ср. Исх 15:25; 17:6.
58 Ср. Евхерий Лионский о пустыне: «Кто из святых ишет твоей дружбы, находит Бога; кто возделывает тебя, обретает в тебе Христа» (De laude heremi, 41). wCp. Евхерий Лионский о пустыне: «Широкими, добрыми руками она принимает приходящих» (De laude heremi, 41).
59 Эта идея ранее встречалась у Климента Александрийского (Protrepticus, I.4.3). "Ср. Мф 17:23; Ин 15:20.
60 Ср. Исх 13:14. Для преп. Иоанна Кассиана и Евхерия Лионского образ исхода Израиля из Египта также был образом бегства монаха от мира. См. Cassianus. Collationes, III.7.
73
щение не посредством чаши Цирцеи, которая, как говорят, из людей делала диких зверей61, но посредством слова Христова, которое заботой Гонората, словно сладчайшая чаша, из диких зверей делало людей. Ибо что не вытесняло его усердие, соединенное с рвением? Какие камни не превратились в сынов Авраамам? Где еще был такой рассадник добродетелей в душах, стремящихся к совершенству? 7. Ибо если он не подвигал людей к их собственному спасению пламенными увещаниями, то возбуждал молитвой к Богу05. Страдания всех он считал своими и словно свои оплакивал; своими же полагал успехи и труды всех; умел радоваться с радующимися и плакать с плачущими'*, одновременно и пороки и добродетели всех он переносил в число своих. 8. Ибо как добродетель побуждает к добродетели, так и сострадание к несчастным приносит плоды. Ведь для некоторых он собрал больше, чем иные для себя по отдельности. И спасение прочих воздвигает ему одну с ними славу. Постоянно деятельный, заботливый, неутомимый, он приноравливался к чьей угодно природе и характеру: подходил к одному наедине, к другому в присутствии многих; к одному строго, к другому ласково, и для изменения строгости [нравов], изменял часто сам вид строгости. 9. Следствием этого было то, чего не легко добиться, чтобы кого-нибудь, как мы видим здесь, так любили и боялись. Ведь он так укоренял эти два чувства к нему в каждом из своих [учеников], что и любовь к нему производила страх совершить прегрешение, и, наоборот, страх перед строгой дисциплиной порождал любовь.