Он фыркнул.
— Я надеялся, что возведение в ранг божества излечит тебя от твоей постоянной непочтительности, но, увы, нет.
Я пожала плечами.
— Какая уж есть.
Он прищурился, глядя на меня.
— И какая же именно?
— Та, кто поступает правильно, даже когда это причиняет боль.
Фарис нетерпеливо фыркнул.
— Никто не причиняет тебе боли.
— Мне причиняет боль этот самый разговор, — я потёрла затылок.
— Что ж, я надеюсь, ты прекратила драматизировать.
Я не стала подмечать иронию в его словах.
— Потому что я действительно очень занят, — продолжил Фарис, — и у меня нет времени на твои игры.
— Никаких игр. Я просто оставляю себе Вертиго. Конец истории.
— Это неприемлемо, — сказал он с едва сдерживаемым рычанием.
Я вскинула брови.
— Почему?
— Потому что Вертиго — моя собственность.
— Она личность, — заметил я.
— И что? — парировал Фарис ледяным тоном.
Я расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.
— Люди — это не собственность.
— Именно такое отношение…
— Делает меня не мудаком, — перебила я его.
— Делает тебя уязвимой, — поправил Фарис, поджав губы. — Если ты хочешь играть в игры богов и демонов, тебе нельзя показывать свою слабость, — он бросил на меня жёсткий, оценивающий взгляд. — Человечность — это слабость, Леда.
Я настроилась на этот разговор и приготовилась к трудностям.
— Ладно, хорошо, ты хочешь сделать это трудным путём? Давай сделаем это трудным путём! Могу я напомнить тебе, что это ты отправил меня за Вертиго?
— Я не нуждаюсь в напоминаниях, — монотонно произнес он. — Моя память безупречна.
Ага, как и всё остальное в нём.
— Ты сказал мне, что, как Богиня Телепатов, я обязана найти Вертиго, — сказала я. — Что ж, уверяю тебя, я отношусь к этой роли очень серьёзно. Это мой долг и моё право — заботиться о телепатах.
Фарис нахмурился. Должно быть, почувствовал, к чему я клоню.
— Вертиго — телепат, и как таковая, она принадлежит мне.
Он нахмурился ещё сильнее.
— А что случилось с «люди — не собственность»?
— Я подумала, что хоть раз в жизни поведу себя как божество, — заявила я. — Я нашла Вертиго. Я подчинила её себе. Я привела её на свою территорию. Кто нашёл, берёт себе.
У Фариса хрустнула челюсть.
— И вдобавок ко всему, она телепат, — продолжила я. — Так что, как бы ты это ни называл, согласно законам богов, она принадлежит мне, а не тебе.
Несколько долгих мгновений Фарис молча наблюдал за мной. Наконец, он сказал:
— Ты хорошо играешь в игры богов, дитя.
Он выглядел почти гордым за меня. Конечно, это чувство глубоко скрывалось под всем этим отвращением и досадой. Но это всё, чего я могла ожидать от Фариса.
Я пожала плечами.
— Игры богов практически всегда одинаковые, независимо от того, проходят ли они в бальном зале или на поле боя.
Я знала, что Фарис никогда не отступит от темы Вертиго, по крайней мере, пока у нас есть зрители. Ему нужно сохранить лицо, чтобы поддержать свою королевскую репутацию.
— Очень проницательно с твоей стороны, Леда, — сказал Фарис. — Возможно, из тебя все-таки получится достойное божество.
Я была почти тронута его заявлением. Но больше всего я волновалась. Очень волновалась. Я не хотела настолько увлекаться политикой божеств, чтобы начать вести себя так же, как они. Я хотела быть самой собой.
— Ну, теперь, когда всё улажено, — бодро сказала я, — я, пожалуй, присоединюсь к своей семье и поем вафлей в столовой.
Фарис прервал меня, прежде чем я дошла до двери.
— Дело не в вафлях.
Я кивнула, ухмыляясь.
— Для меня — да. Я люблю вафли. Особенно с малиной сверху. И ещё много взбитых сливок.
Его глаза сузились.
— Я знаю настоящую причину, по которой ты украла у меня Вертиго, и это не просто для того, чтобы позлить меня.
— Я думаю, ты недооцениваешь то, насколько забавно раздражать тебя, — легкомысленно сказала я.
Фарис проигнорировал меня.
— Ты собираешься использовать Вертиго, чтобы найти свою сестру Беллу.
— Эм, да. Это единственная причина, по которой я вообще согласилась отправиться за ней. Мы это уже обсуждали.
— Итак, ты узнала, где находится твоя сестра.
— Да.
— Где?
— Белла в мире под названием Полночь, — сказала я ему. Я не видела причин утаивать.
— Ты не можешь отправиться за ней, — сказал он. — У тебя здесь есть обязанности. Ты не можешь просто сбежать, когда тебе заблагорассудится.