Как же я ненавидел ее в те минуты.
С трудом мне удалось открыть «дипломат» и достать приготовленный вопросник.
— Я буду задавать вопросы, — едва сдерживаясь, процедил я, — а вы — отвечать.
— Не расстраивайся, — хмыкнула Одетт. — Тебе же хорошо заплатят.
— Заткнись! — рявкнул я. — Оставь при себе эти глупые шуточки. Как вы попали в «Пиратскую хижину»? Опишите комнату, в которой вас держали? Как выглядела женщина, которая приносила вам еду? Видели ли вы на ферме кого-то еще, кроме этой женщины? — И так далее, и так далее.
Ее ответы были кратки и точны. Ни разу она не запнулась и не ошиблась.
Допрос продолжался два часа. Она с честью выдержала его.
Наконец, я сдался.
— Все хорошо. Если вы не отойдете от этой версии и будете избегать ловушек, они вас не поймают.
Она улыбнулась:
— Я постараюсь… Гарри.
Я встал:
— Ладно, считаем, что к субботе мы готовы. Я буду в «Пиратской хижине» в четверть десятого. Вы помните, что надо делать?
Она слезла с софы:
— Да, я все помню.
Мы посмотрели друг на друга, затем она улыбнулась и шагнула ко мне.
— Бедняжка. Обними меня, если хочешь. Я не возражаю.
Я подождал, пока она подойдет, а затем влепил ей крепкую затрещину. Ее голова дернулась в одну сторону. Тогда я ударил ее снова.
Она отступила назад, ее лицо зарделось, глаза зло сверкнули.
— Мерзавец! — взвизгнула она. — Я тебе это припомню. Мерзавец!
— Убирайся! — рявкнул я. — Пока я тебя не прибил.
Она двинулась к двери, нарочито виляя бедрами. На пороге она обернулась.
— Как хорошо, что я не твоя жена. Слава богу, что я не твоя жена, — она хихикнула и сбежала по ступенькам.
Глава 5
Когда я проснулся в субботу утром, в воздухе чувствовалось приближение дождя. Я нервничал. В голову лезли нехорошие мысли. Меня сдерживали лишь обещанные пятьдесят тысяч.
Я вернусь поздно, — предупредил я Нину за завтраком. — Сегодня последняя ночь по учету транспорта.
Она озабоченно взглянула на меня:
— Ты собираешься заглянуть к Джону?
— Я заеду к нему в понедельник. Он бы позвонил, если б мог сказать что-нибудь новенькое.
— Ты согласишься на эту работу? — помявшись, спросила она.
— Думаю, что да. Все будет зависеть от того, сколько они будут платить.
— Джон обещал, что жалованье будет высоким, — Нина улыбнулась. — Я так рада. Я очень волновалась из-за тебя.
— Я волновался сам, — мягко ответил я. — Вечером я возьму машину. Похоже, пойдет дождь.
— Бензина совсем мало, Гарри.
— Ничего страшного. Я позабочусь об этом.
После завтрака я отправился на пляж. Едва я надел плавки, как на пороге кабинки возник Билл Холден.
— Привет, мистер Барбер. Вы оставляете кабинку еще на неделю?
— Пожалуй, — кивнул я. — Возможно, не на всю неделю, но, по меньшей мере, до вторника.
— Не могли бы вы рассчитаться за эту неделю?
— Я заплачу завтра. Оставил бумажник дома.
— Хорошо, мистер Барбер, завтра так завтра.
Я оглядел серое, затянутое тяжелыми облаками небо.
— Похоже, сейчас хлынет. Успеть бы искупаться до дождя.
Холден уверил меня, что времени мне хватит, но ошибся. Тяжелые капли забарабанили по песку, как только я вышел из моря.
Я устроился на софе с книгой. На пляже никого не было. Вот и хорошо, подумал я, пусть льет до вечера.
В час дня я съездил в ресторан, съел гамбургер, выпил пива и вернулся в кабинку. Тут же зазвонил телефон.
— Слушаю?
— Все в порядке? — раздался в трубке озабоченный голос Реи.
— С моей стороны, да, — ответил я. — У меня все готово. Остальное зависит от Одетт.
— Вы можете положиться на нее.
— Отлично. Без четверти девять начинаю действовать.
— Я позвоню вам завтра в одиннадцать утра.
— Мне нужны деньги, — заметил я. — Надо оплатить аренду кабинки. Может, вам лучше прийти сюда? Я буду вас ждать.
— Я приду, — коротко ответила она и положила трубку.
До вечера я просидел в кабинке. Дождь не прекращался. Море посерело. Я попытался сосредоточиться на содержании книги, но буквы прыгали у меня перед глазами.
Наконец, я поднялся с софы и принялся мерять гостиную шагами, останавливаясь лишь для того, чтобы бросить окурок в пепельницу и зажечь новую сигарету.
В половине девятого я вышел из кабинки и по мокрому песку побежал к «паккарду». Дождь ослабел, но все еще сыпал мелкими каплями. Я поехал к универсаму на Главной улице Палм-Сити. Когда, поставив машину на стоянку, я вошел в магазин, часы показывали сорок три минуты девятого.
Я набрал номер Марло.
Трубку сняли после первого звонка.
— Резиденция мистера Марло, — ответил мужской голос с чистым английским произношением. — Простите, с кем я говорю?
— Позовите, пожалуйста, мисс Марло, — попросил я. — Это Джерри Уильямс.
— Одну минуту, мистер Уильямс. Я только узнаю, может ли мисс Марло подойти к телефону.
Я ждал, затаив дыхание.
— Да? — послышался в трубке голос Одетт.
— Нас никто не подслушивает?
— Нет. Все в порядке. Привет, Гарри, — беззаботно защебетала она. — Ты единственный мужчина, который посмел ударить меня. У тебя железный характер.
— Я знаю. Смотри, чтобы этого больше не повторилось. Вы помните, что надо делать? Я подъеду к «Пиратской хижине» через двадцать минут. «Паккард» я поставлю в крайнем правом ряду. Платье будет на заднем сиденье. Вы ничего не забыли?
— Все помню.
— Тогда в путь. Я вас жду, — и я повесил трубку.
До «Пиратской хижины» я добрался за четверть часа. На стоянке было много машин, но мне удалось поставить «паккард» в крайний правый ряд, как я обещал Одетт. К счастью, ресторан не держал на стоянке служителя. В зале кто-то играл на пианино и пел. Сквозь окна я видел, что в баре полно народа.
Я сидел в «паккарде» и ждал, вздрагивая при появлении каждой новой машины. Наконец, в двадцать пять десятого я увидел белую «T. R.3». Она въехала на стоянку и остановилась в двадцати ярдах от моего «паккарда».
Одетт вылезла из кабины, в белой курточке поверх алого платья, и огляделась.
Я высунулся из окна и помахал ей рукой. Дождь усилился. Она махнула мне в ответ и быстрым шагом направилась к ресторану.
Я открыл дверцу, выбрался из «паккарда» и подошел к ее машине. На сиденье лежал чемодан. Я посмотрел направо, налево, убедился, что никого нет, затем взял чемодан и отнес его в «паккард».
Одетт тем временем прошла в бар, что-то сказала бармену. Тот покачал головой, и она отошла от стойки.
Я взглянул на часы. Самолет в Лос-Анджелес вылетал в половине одиннадцатого. Времени нам хватало. Билет я заказал по телефону на имя Энн Харкаут. Девушке, принимавшей заказ, я сказал, что билет будет оплачен в аэропорту. Также по телефону я заказал номер в маленьком отеле в Лос-Анджелесе. Как-то раз я останавливался там сам. Отель находился далеко от центра, в тихом районе.
Одетт вышла из ресторана, и у меня екнуло сердце. За ней следовал какой-то мужчина. Он пытался схватить Одетт за руку и утащить обратно в зал. В темноте я лишь различил, что он невысок ростом, толст, в светлом костюме.
— Постой, детка, — радостно верещал он, — давай повеселимся. Я — один, ты — одна, отпразднуем наше одиночество.
— Отстаньте от меня! — взвизгнула Одетт. — Не прикасайтесь ко мне.
В ее голосе слышался испуг.
— Не спеши, детка, — не унимался толстяк. — У нас впереди целый вечер.
Я понял, что ситуация осложнится, если она не сможет отделаться от пьянчужки. Вмешиваться я не решался. Вдруг он был не так уж и пьян? Начни полиция расследование, он мог бы опознать меня.
— Отстаньте от меня! — повторила Одетт и прямиком поспешила к «паккарду».
Я чуть не крикнул, чтобы она держалась подальше от моей машины. Пьяница мог запомнить ее. Но Одетт шла к правому ряду.