— Ты стал будто быстрее, — сказала я, наблюдая, как он сократил расстояние и убрав меч, коснулся уже рукой моего подбородка. Его касание было мягким, словно ласкающим мой разбуженный внутренний огонь.
— Внезапно осознал, что я многое упустил, думая, что потерял все, — сказал он уже тише.
Я стояла, переводя дыхание, не осознавая по инерции облизала пересохшую губу. Его глаза потемнели, и он наклонился ближе.
— Не делай так, Уна… Играешься, не зная последствий, — прошептал он хрипло, словно призывая меня остановиться на краю безумия.
— А если и знаю, то чего мне бояться, — с ухмылкой ответила я, поддаваясь ближе, но он отстранился. Разочаровано фыркнув, я отошла и положила меч на каменную ограду. Вдохнула и выдохнула унимая дрожь в теле
— У меня для тебя кое-что есть, — раздался голос за спиной, заставив меня обернуться.
Мужчина тщательно вытирал лицо тканью. Он молча указал рукой в сторону конюшен, и я последовала за ним. Переступив порог, он приоткрыл дверь, за которой скрывался темный коридор. Спускаясь по ступеням, я почувствовала, как воздух становился все более плотным, пропитанным запахом сырости и прелого сена.
В узком коридоре, освещенном лишь мерцающим светом маленькой лампы, на стенах висело оружие и звенящие цепи. Вельможа уверенно вел меня вперед, к дальнему концу коридора. Там, в темноте, маячила металлическая камера, и в ее мрачной паутине света я различила фигуру человека, подвешенного на цепях, с мешком на голове. Его дыхание было тяжелым и неровным, отбрасывая длинные тени на стены, словно призраки, запертые в этом месте страха и тайн.
— Даже не думала, что у тебя под этой всей роскошью есть это… — я обвела взглядом темницу, словно пытаясь проникнуть сквозь толщу стен и увидеть, что скрывается в ее мраке. — Кто он?
Вельможа медленно приблизился к пленнику, его шаги звучали грозно в тишине, наполняя пространство неизбежностью. Он ослабил цепи так, что пленник рухнул на колени, а затем с легкостью снял мешок с его головы. Затем мужчина отошел к стене, оперевшись о нее спиной и скрестив руки на груди.
— Можешь считать это подарком и моими извинениями за мою слежку, — сказал вельможа совершенно спокойно.
Среди сырого сена на полу сидел работорговец, тот самый, что измывался над девушкой, которую я выкупила последней. Во мне вскипела злость, но я ее подавила, стремясь сохранить хладнокровие, и приблизилась к пленнику. Тот удивленно моргал заплывшим глазом и уставился на меня, его зрачок расширился от узнавания. Я ухмыльнулась в ответ.
— Ну здравствуй, помнишь, я говорила тебе, что твоя жизнь ничего не стоит? — он дернулся было, но цепи непреклонно держали его на месте.
— Мои люди выяснили, что он не просто продавал, но и сам пользовался перед продажей, — я слегка повернула голову в сторону вельможи.
— Я не удивлена… — повернувшись снова к работорговцу, я осмотрела его и, достав нож с голенища, провела острием по коже его шеи. — Знаешь, другой бы на моем месте сказал бы, что как можно убить, ведь так ты не станешь лучше его и блаблабла. Но давай посмотрим правде в глаза. Тут несколько вариантов: я могу тебя отпустить и поступить якобы благородно, но даже если ты убежишь, то ты не бросишь свое дело, просто займешься им в другом месте, или же будешь вымещать свою обиду и унижение на детях, на женщинах. На тех, кто слабее тебя, а такие как ты умеют находить слабых, — я приставила острие чуть сильнее, и на его шее выступила капля крови. — Другой вариант: я могу мучить тебя, пока ты не сдохнешь, но так я и правда буду не лучше тебя, уж такая правда жизни. Потому…
— Отпусти, клянусь, никогда вы меня не увидите! — его писк и слюна, текущая с разбитых губ, резонировали в воздухе, вызывая дрожь отвращения.
— Тц, — я подняла руку, сделав жест, чтобы он замолчал. — Твои клятвы — это пустота, и во мне благородства нет, — сжав зубы, проговорила я.
Мгновение, и я вогнала нож ему в шею, наблюдая, как жизнь покидает его тело. Еще один миг, и он обмяк, повиснув на цепях. Я встала и брезгливо отерла нож о его засаленную рубаху, словно стараясь изгнать его присутствие из моего мира.
Рискнув посмотреть на вельможу, я застыла, не увидев в его взгляде осуждения. Ни капли осуждения или презрения за сотворенное мной. Прошла мимо него и поднялась вверх по ступеням. Солнце уже село, и сад наполнился ночной прохладой. Проходя мимо конюшни, увидела ту же гнедую красавицу и с легкой улыбкой подошла к ней, прижавшись щекой к шее, закрыв глаза и переводя дух. В этом мгновении, в объятиях теплой лошади, я чувствовала себя свободной от бремени принятого решения, ощущая лишь мягкое покровительство ночи и понимание взгляда этого мужчины, который, кажется, уважал мою непоколебимость и мое решение.