— Прочесть что-нибудь можно?.. — не открывая глаз, прошептал Усов.
— Можно, — сказал Берёзов.
— Слава богу… — прошептал Усов и умолк.
Чувства, которые Вера испытывала к Берёзову, вряд ли можно было определить одним словом. Конечно же, на первом месте стояло уважение к герою войны, уважение, появившееся в Вериной душе раньше, чем она начала осознавать себя. А с другой стороны, природная чуткость, дарованная ей судьбой, передала ей ту едва уловимую неприязнь, которую испытывали к Берёзову Усов и Китин. Простой и по-житейски гармоничный внутренний мир этой девочки был смущён противоречивым отношением к Берёзову. Вера — скорее всего бессознательно — мучилась из-за этого. И вот сейчас, услышав всепрощающую ложь Берёзова, в той душевной борьбе, которую Вера вела сама с собой «за» и «против» Берёзова, восторжествовало «ЗА» и чувство обретённой гармонии на какой-то миг заслонило все другие чувства: страх, бессилие, боль…
— Коля, — сказал Берёзов. — Я её любил… Как умел, конечно… Я хочу, чтоб ты знал… Сорок лет прошло, а я ни разу не был счастлив, как тогда. Ужасно, да?.. Война, смерть… а я был счастлив… И больше никогда… Знаешь, как это страшно?
Усов молчал.
— Ты мне веришь? — прошептал Берёзов.
— Верю… — сказал Усов.
— Что вы все молчите?! — вдруг крикнул Берёзов. — Как будто я один виноват! Мы все вместе стреляли ему в спину! Все! И ты! И ты! Все! Что же вы смотрите на меня, будто я один виноват?!
— Никто не виноват, Костя… — прошептал Усов. — Время такое было. Я бы тоже выстрелил… если б мне сказали, что ты враг…
Вера вздрогнула, повела головой, словно хотела что-то сказать, но не решилась.
— Вера здесь? — будто услышав её движение спросил Усов.
— Здесь, — сказала Вера.
— Наклонись, — прошептал Усов. И Вера склонилась лицом к самым его губам.
— Противно быть стариком… — прошептал Усов. — Противно…
Они ещё сидели посреди леса, одинокие и беспомощные — и ждали Веру. Она побежала к дороге, за людьми.
Николай Иванович лежал неподвижно, онемевший, оглохший, лицо его медленно и неотвратно бледнело.
— За что-то всё-таки, — вдруг вполголоса произнес Берёзов, — судьба его наказала…
— Судьба не его наказала, — сказал Китин. — Она нас наказала… Нас всех. Жизнь прожита… и можно делать выводы… Почему-то она всегда наказывает невиновных.
— Она никого никогда не наказывает, — сказал Фёдор Кузьмич. — Нету неё для этого ни сил, ни власти. Люди сами себя наказывают, если они люди… Берут на себя грехи, свои… чужие… и наказывают себя. Вот и получается… Одни грешат… другие страдают…
— Господи… — прошептал Китин. — Помоги нам. Ну что тебе стоит…
Вера вернулась вовремя — Николай Иванович ещё дышал. Она приехала на мотоцикле с коляской. Управлял мотоциклом молодой веснушчатый парень. Он легко поднял безжизненное тело Николая Ивановича и положил его в коляску. Потом осторожно повёл мотоцикл лесными тропами.
Китин, Берёзов и Борин брели за мотоциклом — и это было похоже на похороны.
Утро следующего дня они встретили на кроватях районной больницы. Они лежали молча, неподвижно, то ли прислушиваясь к петушиным воплям за окном, то ли заблудившись в бесконечных стариковских мыслях. Белые стены, белые простыни, голубые пижамы…
— Пора вставать! — решительно сказал Берёзов. — Хватит дрыхнуть, в морге места освободились!
— Шутки у вас, Константин Георгиевич, — вздохнул Борин.
— Лучше плохая шутка, чем хорошая слеза! — убеждённо сказал Берёзов и пошёл к умывальнику. В умывальнике зашумела вода.
— Это конечно очень гостеприимно, — уложить нас в больницу после нашего путешествия по местам боевой славы, но пора и честь знать! Я уже устал жевать манную кашу.
Отворилась дверь палаты, вошёл врач — лысоватый, ничем не примечательный мужчина средних лет. Поздоровался, бодро спросил:
— Как себя чувствуете, ветераны?
— Пора выписываться, — сказал Берёзов.
— Осмотрим вас, если всё в порядке — выпишем.
— Без осмотра нельзя?
— Нельзя. В райкоме волнуются.
— Как дела у Николая Ивановича? — негромко спросил Китин.
Врач чуть заметно покраснел и ответил:
— Пока трудно сказать.
— Жить… будет?
— Больше я ничего не могу добавить, — тихо сказал врач.
— Понятно, — буркнул Берёзов и пошёл к своей кровати.
— Воспаление лёгких началось, — виновато сказал врач. — Он у вас на голой земле лежал… часа полтора… А земля этим летом холодная… И что это вас в лес потянуло?..