— Билетов нет, — испуганным голосом сказал Каволюнас и виновато посмотрел на дядю Алоизаса — как будто в отсутствии билетов была его, Каволюнаса, личная вина. Он вытянул из перчатки ладонь и стал торопливо загибать пальцы. — Праздник, школьные каникулы, чемпионат Интервидения по гимнастике. Ни одного билета.
— Рудженису звонил? — резко спросил дядя Алоизас.
— Звонил.
— Сказал, что я прошу?
— Сказал.
— И что?
— Два билета в общий вагон, — вздохнул Каволюнас и протянул дяде Алоизасу две коричневые перфорированные картонки.
— Жизнь полна неожиданностей, — мрачно сказал дядя Алоизас. — И половина из них неприятные.
И они зашагали к родственникам.
— Я его не отпущу! — со слезами на глазах сказала Эляна.
— Ты понимаешь, что сейчас для него хороший шофёр важнее хорошей жены! — нервно сказал дядя Алоизас.
— Понимаю, — всхлипнула Эляна.
— Так в чём же дело?
— Это страшная примета — расставаться в первую брачную ночь, — проплакала Эляна.
— Ты веришь в приметы? — измученно спросил дядя Алоизас.
— Нет, — обиженно проплакала Эляна. — А вдруг они сбываются, даже если в них не веришь?..
«До отправления скорого поезда Вильнюс — Москва остаётся пять минут. Товарищи отъезжающие, займите свои места. Провожающие, проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих!» — прокатился по перрону голос радиоинформатора.
— Ну хорошо, хорошо, — обнял её дядя Алоизас, который очень любил племянницу, и сам чуть не плакал от огорчения. — Поезжайте вместе…
Глаза Эляны вспыхнули благодарностью.
— Каволюнас завтра прилетит самолётом. Если не прилетит, устраивайтесь в гостиницу и ждите! — сказал дядя Алоизас.
Поезд медленно тронулся. Александрас и Эляна стояли на площадке вагона. Правой рукой Александрас обнимал Эляну, левой — коробку от торта…
В вагоне было сумеречно и душно. Отделение, куда Александрасу и Эляне пришлось поместиться, населяло многолюдное экзотическое семейство смуглолицых женщин. Они шелестели цветастыми юбками, громко судачили на непонятном языке, угощали подзатыльниками непослушных малышей, кормили их, укладывали спать, без конца сортировали сумки, баулы, чемоданы, перемещая их с одной полки на другую, и смеялись, смеялись — без конца смеялись.
Непонятный смех подозрителен, не менее подозрительны цветастые юбки и золотые обручи в ушах — Александрас и Эляна забились в угол у вагонного окна, прикрыли телами коробку от торта.
В это время проводница сняла крышку холодильного ящика, женщины в цветастых юбках побросали в него какие-то сумки и авоськи, потом одна из них повернулась к Александрасу и весело сказала:
— Кидай торта халадильника! Утром будет новенький!
— Спасибо… — испуганно сказал Александрас. — Нам не надо.
— Портится торта! — возмущённо сказала женщина. — Зачем боялся? Пять рублей торта, смешная человек!
— Это не торт, — сказала Эляна, и глаза Александраса наполнились ужасом.
— Да?.. — заинтересованно спросила женщина. — Что такое?
— Печенье, — сказала Эляна. — Такое печенье. Оно не портится! — Александрас облегчённо вздохнул.
— Ха-ра-шо! — весело сказала женщина. — Дай покушать?!
Поезд летел в ночи. Цветастое семейство отошло ко сну, заняв все три полки. Спали по двое, к стене положив детей. Один ребёнок был ещё грудной, мать изогнулась вокруг него полумесяцем, ребёнок сладко посапывал во сне.
С боковых полок свисали одеяла и концы простыней. Чья-то босая нога — синяя в лунном свете — торчала в проходе…
Александрас и Эляна сидели, обнявшись, всё в том же углу у окна. Александрас чуть заметно гладил Эляну по щеке, борясь со сном. Голова Эляны лежала у него на плече, глядели в потолок широко раскрытые ясные глаза. Изредка Александрас вздрагивал и перебрасывал руку с Эляны на коробку из-под торта — торопливо ощупывал её и снова успокаивался.
Цветастые женщины ворочались на тесных полках, кряхтели и вскрикивали во сне.
Синяя нога подрагивала на стыках.
Эляна вдруг беззвучно рассмеялась.
— Ты что? — осторожным шёпотом спросил Александрас.
— Первая брачная ночь! — торжественно сказала Эляна. — Объявляется открытой!..
— Любишь дешёвые эффекты! — сонно сказал Александрас.
Молодость, тем не менее, взяла своё, — под утро они крепко спали, обняв друг друга на нижней скамейке.
Голова Александраса покоилась на уже знаменитой коробке от торта.
Рука в цветастом рукаве осторожно приподняла голову Александраса, вынула из-под неё коробку и подсунула подушку. Спящий Александрас благодарно прижался к подушке щекой.