Тот проворно набрал координаты Земли на панели ввода, и телепорт засветился, ярко озарив мрачное помещение.
Соммерс, не долго думая, прыгнул под луч и исчез, за ним Деррек и последним Джей.
Время вышло, но Кулак Правосудия в полном составе прибыли на Землю абсолютными победителями.
Их встречала ликующая толпа, эти трое снова показали результат, какой демонстрировали немногие: без потерь вернуться домой, оставив противника на поле боя.
Своей блистательной победой "Кулак Правосудия" сразу же заняли лидирующие позиции по очкам среди других команд.
Кроме Кулака в следующий этап попали еще четыре команды — на втором месте числились "Дети Веселого Роджера", затем «Иллизиум», "Поцелуй смерти" и "Ядерный апокалипсис".
Данные об убийствах, совершенных участниками соревнований, высветились на табло: Джею приписали две смерти — Тремоло и Ланселота, Соммерсу одну — Гедеона. Уверенности в том, что там кого-то убили, у Джея лично не было: может, Тремоло выбрался из шахты, Ланселот был еще жив, а Гедеона Соммерс просто оглушил.
Джей стоял в центре арены победителем и рассматривал толпу. Он не видел лиц, знал, что они довольны зрелищем, в их глазах он был героем, но сам он себя чувствовал противно.
В главной ложе Джей заметил Вивариуса а рядом с ним девушку — это была Селли. Что она думала сейчас? Может, радовалась, что остался жив, может, разглядывала новоиспеченного убийцу, Джей не знал наверняка. Ему было слишком плохо, чтобы думать о ком-то еще, он знал одно наверняка — тот Джей, которым он был раньше, пропал навсегда, и больше никогда не вернется.
— Эй, Таксист! — Окликнул Джея радостный Соммерс, — Мы лучшие! Мы всем им здесь покажем! Мы сделаем невозможное!
Джей сухо улыбнулся в ответ.
Глава 9. Электра, сотрудничество, философия и прочее.
И снова расхотелось всех их видеть. Может, так лучше? Но, почему? Джей чувствовал, что отдаляется от всех. Он уже не представлял себя в компании тех людей, он становился на них не похожим. Что-то в нем изменилось, но что именно, он никак не мог понять.
Например, Селли. Она отличная девушка, и еще буквально вчера он испытывал к ней нечто большее, чем просто дружбу, а сегодня она была для него женщиной, каких вокруг много, ну, может, чуть ближе.
Дядя Оззи. Раньше он был почти как старший брат. Он пытался объяснять кое-какие вещи так, как сам их понимал, но, никогда не брался учить. И раньше казалось то, что он говорил, правильно. Теперь, многое из этого Джей мог бы оспорить и доказать.
Джей понимал, что сейчас для него открывался новый мир, совсем другой, нежели тот, в котором он жил до этого. И в этом новом мире все было слишком сложно, до всего приходилось доходить опытным путем, учиться на чужих ошибках, не было времени.
Многие, казалось бы, естественные вещи, приобретали другую окраску. Они становились относительными. Если раньше Джей считал, что предательство сродни смертному греху, то теперь задавался вопросом: а если предать того, кто предал тебя — это будет считаться позором?
Или убийства. Раньше он и не подозревал, что сможет взять в руки оружие и стрелять в людей. Сегодня, если того требуют правила игры (всего лишь) он смог бы. Конечно, у него еще было много сомнений, но он знал наверняка, что прежний Джей уже никогда не вернется. Он взрослел над собой. И, хоть многие понятия для него изменились, все же смысла не утратили.
Наконец, самое главное, что его всерьез тревожило, то, что он начинал входить во вкус. Раньше он не одобрял таких вещей, как Арена, сегодня она становилась для него откровением. Он пробыл на Арене не так много времени, но она им завладевала. По началу он пытался сопротивляться, но постепенно оставил попытки и отдавался ей в распоряжение.
Первый раз, когда толпа аплодировала ему, он чувствовал себя невыносимо плохо. Казалось, кожа огрубела, иссохла и сдавливала душу. Хотелось вырваться наружу. Во второй раз все было проще — он сам по себе, толпа — тоже сама по себе. Первый раз ему казалось, что толпа смотрит на него, как на грязного убийцу. Джей ощущал себя как шлюха, ублажающая самые низменные потребности клиентов. Грязный убийца, но герой. Во второй раз он смотрел на толпу сверху вниз — он понимал что-то такое, что возвышало его над толпой.
Что это было? Может, тот самый новый мир, частью которого он становился? Никто из этой толпы не знает, что значит быть гладиатором, а он знал, пусть не все, но знал.
В первый раз ему казалось, что он навсегда запятнал свою душу кровью, во второй раз он знал, что очистил ее от предрассудков. Нет границ между плохим и хорошим.
В детстве, читая комиксы, он искренне верил, что хорошие парни, вроде Супермена — те самые парни, которые способны преобразить мир. Что зло порождает зло, что убийца не может быть хорошим человеком.
Общество породило слишком много шаблонов — примеров для подражания. Оно говорит, что каждый человек свободен и в тоже время отвергает тех, кто не подходит под стандарты. Оно диктует моду, создает героев и ставит условные границы между плохим и хорошим: сегодня хорошие могут убивать на Арене, завтра им разрешат убивать просто так. Это неправильно, но так есть и с этим можно только смириться.
Арена оказалась уменьшенной копией мира с шаблонами, сатирой, зеркалом, школой жизни, которую необходимо было пройти до конца. Пройти, чтобы никогда больше ни в чем не сомневаться. Джей знал теперь, что даже если у него будет возможность свернуть с этого пути, он пойдет дальше.
Погрузившись в волны философии, Джей доходил до самых ее глубин, и стакан виски, до которого он даже не дотронулся, тут был совсем не при чем, Джею откровенно не хотелось пить.