— Увы, нет, — покачал головой мужчина, — но эту досадную оплошность, как мне кажется, самое время исправить. Разрешите представиться: Штерн Генрих Генрихович, директор и владелец торгово-посреднической фирмы «Арена».
— Очень приятно. — Саша недоуменно пожал протянутую руку, неожиданно сухую и теплую, несмотря на отвратительную, промозглую, сырую погоду.
Значит, он не ошибся. Этот человек действительно иностранец. По-русски говорит очень чисто, но как-то излишне правильно выговаривает слова — будто старается не ошибиться. Немец, что ли? Фамилия немецкая, да кто их сейчас разберет?
— У меня к вам деловое предложение… — Штерн явно не ждал ответного представления, следовательно, имелись основания предполагать, что справки о Саше наведены. — Но деловые предложения у вас, как я знаю, принято обсуждать в соответствующей обстановке, не так ли?
— Ну не на улице же… — хмыкнул Саша, стараясь угадать, что его ждет.
Воображение почему-то рисовало картины одна хуже другой. Вот люди в черном похищают Леночку, чтобы вынудить его, Александра Трошина, предать своих товарищей по оружию и выдать врагу… А что. он может выдать? Максимум — платежную ведомость и списочный состав бригад. Кому это на хрен нужно? Или нет — они приставят нож ему… или Леночке… к горлу и потребуют, чтобы он сообщал им о каждом шаге своих коллег. Нелогично: он не в курсе деталей работы оперативников.
Видимо, все эти предположения отразились на его лице, поскольку герр Штерн сухо, дребезжаще рассмеялся:
— Да успокойтесь, Александр, разговор и впрямь будет сугубо деловой.
Немец не обманул. Беседа, начавшаяся и закончившаяся в уютном кафе, где подавали на удивление хороший коньяк и столь же хороший кофе, протекала исключительно в деловой манере. И сам немец производил, по крайней мере на первый взгляд, самое хорошее впечатление. Одет он был дорого, но неброско, что свидетельствовало о хорошем вкусе и об отсутствии стремления «играть на публику», поскольку качество вещей отметит и оценит только разбирающийся. Говорил спокойно, серьезно, не пытался давить на собеседника, в голосе не слышалось ни потаенной угрозы, ни слащавой вкрадчивости.
О своих намерениях он заговорил не сразу. Сначала было отдано должное коньяку, затем кофе… Саша не торопил этого странного человека, а тот и не спешил. Когда к их столику подошел официант и с ощутимым сожалением сообщил, что кафе закрывается, Штерн поднялся из-за стола, извинившись, исчез на несколько минут, после чего вернулся с удовлетворенным видом. Официант больше их не беспокоил, предупредительно исполняя очередные заказы. Коньяк шел хорошо, но Саша старался не налегать особо — видно было, что самый важный разговор еще впереди, и он намеревался подойти к нему с ясной головой. И только когда все посетители покинули кафе и они с немцем остались там одни, тот, наконец заговорил о деле. Герр Штерн намеревался предложить Александру работу. Работу крайне высокооплачиваемую — он сразу назвал сумму, которая заставила Александра изобразить на лице кривую ухмылку. Имелось в виду, что такие деньги просто так парню с улицы не платят. Но немец, видимо, истолковал гримасу по-своему и тут же увеличил сумму на треть, прозрачно намекнув, что это — лишь твердая ставка. Однако на вопрос о сущности предстоящей работы отвечать не спешил.
— Видите ли, Александр Игоревич, мне важно получить ваше принципиальное согласие. Со своей стороны я могу вас заверить, что моя фирма не делает ничего противозаконного… с точки зрения вашего законодательства.
Эта оговорка Саше по-крупному не понравилась, но послать нового знакомого на три всему миру известные буквы он не спешил, поскольку названная немцем сумма не просто впечатляла — она зачаровывала. А тот тем временем развивал тему:
— Несмотря на то что деятельность наша не является противозаконной, мне бы не хотелось афишировать детали человеку, который не состоит у меня в штате. Разумеется, если вы сочтете, что деятельность фирмы противоречит вашим моральным принципам, вы всегда сможете уйти…
— И однажды меня найдут в Москве-реке с ногами в тазике с цементом? — усмехнулся Александр.
— О, Александр Игоревич, вы, видимо, смотрели слишком много плохих фильмов! Поверьте, серьезные дела так не делаются. Безусловно, окончательное решение вы должны принимать на основании всех фактов. Но, согласитесь, допускать человека к служебным тайнам можно только тогда, когда этот человек — уже сотрудник, не так ли? Собственно, для этого мне и необходимо ваше предварительное согласие. И я вас не тороплю, подумайте…
В свое время Саше пришлось не раз сталкиваться с этим «я вас не тороплю». В устах многих работодателей это было лишь «проверкой на вшивость». Бывало, он приходил с готовностью согласиться на предложение и наталкивался на равнодушное: «Простите, место уже занято». Впереди маячила женитьба. Леночка — существо во многом неземное, но рай в шалаше способна переносить лишь в период романтической влюбленности. Это он понимал прекрасно.
— Если вы гарантируете, что ваша деятельность законна…
— Ваш язык, — прервал его немец, — обладает интересными особенностями. К примеру, эти слова — «законная» и «незаконная». Видите ли, Александр Игоревич, оба термина не исчерпывают все поле вариантов. Есть еще и третий как минимум, когда деятельность не предусмотрена законом вообще. В этом случае, согласитесь, ее нельзя назвать незаконной, но и под понятие законной в узком смысле этого слова она не подпадает. Я утверждаю, что ни один аспект нашей деятельности не подпадает под понятие «незаконный».
— Вы блестяще владеете русским языком, герр Штерн.
— Благодарю.
— Где вы так здорово его изучили?
— Вы, если я правильно выражаюсь, заговариваете мне зубы? Я готов ответить на все ваши вопросы, но только после того, как зачислю вас в штат. Не ранее.
Этот разговор потом повторялся не раз. Только на месте Штерна сидел уже сам Александр, а напротив него, терзаясь сомнениями, разрываясь между подозрительностью и чудовищно приличной зарплатой, мучился очередной кандидат. У Штерна было немало тайн, и одна из них — способ подбирать кандидатуры. Следует отдать ему должное — он не ошибся ни разу… Если не считать ошибкой Ваньку, который был все же неплохим членом команды до своей женитьбы. Предвидеть его женитьбу, конечно, Штерн никак не мог.