— Испугались?
— Не знаю, он взаправду её ударил?
— Да.
— И что теперь будет? Она подаст на него в суд?
— Фэй хорошая девушка; играет средне, но характер золотой, поэтому все предпочитают работать с ней, а не с какой-нибудь надменной дурой. Они с Венсаном друзья, она поругает и простит, — я молчала, истекая ревностью, как горячий пирог — вареньем, к незнакомому миру; какая я наивная; я думала, что все девушки в его мире были ужасны; и вот, встретив меня… Режиссёр, кажется, всё читал по моему лицу, как дубляж, и развлекался необидно. — Венсан шикарный актёр, он для режиссёра — как самые роскошные тряпки для женщины… постоянно на грани; я всё время жду, что он сойдёт с ума, не сможет выйти из роли; и когда он поворачивает лицо после гениально проведённой сцены — вся съёмочная группа в слезах, в мурашках — и говорит скучным голосом: «ой, блин, как же жрать хочу, принесите мне срочно бутер с ветчиной» или «в туалет хочу, обоссусь щас прямо», — я испытываю такое облегчение, словно сам поел или поссал… извините за грубость…
— Ничего, — я была счастлива. В моём мире так никто не разговаривал.
— Можно спросить: вы бедная театральная актриса?
— Нет.
— Фотографируете для журналов?
— Нет.
— А кто? Простите, что так груб, но умереть можно от любопытства: как вы встретились с Венсаном? Обыкновенным людям не так просто…
— Я понимаю; но я действительно обычная девушка. Я учила экзамен по истории древнерусской литературы неподалёку отсюда, ждала подругу, она играет, в свою очередь, как раз такую девушку — просто девушку, на которую на улице оборачивается Венсан; Анна Скотт, — но режиссёр не узнал, пропустил, как чужое; я вздохнула: вчерашний день был единственным для Анны. — Венсан подошёл ко мне, спросил, что я делаю, — так и познакомились; несложно, правда? — и помахала с дежурной улыбкой книгой.