С ребятами из группы Кая познакомила Джастин — девушка его лучшего друга и сама лучший друг; у Кая не было никого роднее них: Люэс и Джастин. Джастин — культуролог, реставратор, в будни работает в музее, пахнет растворами, а по выходным — музыкант, скрипачка: играет в ирландском клубе по субботам и в кафе «Каверн», с рок-бандами, в воскресенье. Улицу, номер дома и этажа ребята выбрали из шляпы; барабанщик и бас-гитарист — симпатичные долговязые парни в джинсах, из рабочих кварталов, мечтавшие о славе, лимузинах и о девочках с грудью от пятого размера; клавишник, похожий на орхидею, — бывший актёр, в один день он одевался девочкой, в другой — мальчиком, под настроение, кумиром его был Ник Роде из Duran Duran; а костяк группы составляли братья Фред и Вилли де Вильде — мегастильные парни: старший — лид-гитара, композитор и поэт, младший — вокалист-фротмен. Они играли классную музыку — альтернативу с примесью симфонизма; и тексты у них были отличные, как куриные чизбургеры, — про кофе и сигареты, про самоубийства, про маньяка, сбежавшего из тюрьмы, красивого и молодого, как незабудка, — случай из газет. Они всё время орали друг на друга и дрались. Кай крутил их записи на радио и слушал иногда в машине, удивился, узнав, что они местные. Играли они, типа «работая» в одной кафешке в подвале, по средам и пятницам, а по воскресеньям — в том самом «Каверне», где к ним присоединялась Джастин — девушка со скрипкой, обалденно красивая, кареглазая, медо-медноволосая, как Афина Паллада.
Джастин была уже семь лет девушкой одного из диджеев «Радио-любовь» — Люэса. Люэс с Каем познакомились на совместных диджейских бильярдах, подружились мгновенно, оказались совсем одинаковыми: «совсем мы с тобой одинаковые, братишка» «все люди одинаковые, все любят, когда им хорошо, ик». Рыжий, ослепительный, пожар в тайге, одежда от Беннетон, Люэс учился на психолога, работал ещё в психбольнице. Кая Джастин и Люэс восхищали, как кого-нибудь картины Моне или собор в Кёльне. Джастин познакомила Кая с группой, с братьями де Вильде, те постоянно устраивали у себя на двадцать втором этаже вечеринки, сразу его пригласили; Кай пошёл с Люэсом и Джастин, условие вечеринки — «быть во всём красном»; в дверях людей встречала Венера, в пурпурном платье с вырезом и шлейфом, и пахло от неё чудесно — чем-то восточным, тёплым, масло нероли и иланг-иланг; У Кая закружилась голова, как на корабле в шторм; «привет, а почему ты не в красном? с тебя штраф». Оказывается, она и являлась организатором всех вечеринок де Вильде, придумывала все условия и фишки, чтобы всегда было прикольно: например, в меню включить только сыр, зато ста видов, и оливки; или заставить все пять комнат де Вильде, в жизни жутко свинюшных, миллиардами крохотных синих, розовых и жёлтых свечек, превратив в сокровищницу из сказок про драконов. Кай действительно пришёл не в красном, но с красной розой. «Здравствуй, Венера, это тебе». Венера розу не взяла. «Спасибо, Кай, какая красивая, мне? нет… она твоё единственное красное, иначе я тебя правда выгоню; ломаешь тут голову, чем вас развлечь, а вы ещё и не слушаетесь»; «не выгоняй меня, Венера, я буду слушаться, буду мазо», — Кай поцеловал ей руку, крошечную, узкую, как у подростка, со сбитыми ногтями от машинки; Венера выдернула руку и отвернулась с побледневшими губами; Кай всё понял: не понравился, не хочет она его, тупо пафосный, — и ушёл слушать последние хиты братьев и есть красные салаты, стараясь не попадаться ей на глаза. Вечеринка закончилась на рассвете. «Кай, ты где? Кай!» — кричали в захламлённый подъезд Джастин и Люэс; «Ромео, любовник!»; а Кай стоял на самом последнем этаже; вот её квартира, дверь открыта, сквозь щель пробивается розовый луч — можно войти, спрятаться среди мебели, готовить ей завтрак ночью, ужин, пока она на работе, прибираться, подшивать роман и деловые бумаги — а она будет думать, что у неё живёт доброе и хозяйственное привидение… Но он просто воткнул розу в ручку двери и ушёл, когда затихли все голоса внизу, а лифт зашумел наверх — это Венера поднималась к себе; а Кай с грохотом побежал по лестнице.