Штерн не солгал. Теперь, после полусотни Арен, Александр уже свыкся с мыслью, что рука, отрубленная у самого плеча, после окончания битвы снова оказывается на своем месте — правда, еще дня два-три мучают фантомные боли и приходится врать Леночке, что в автобусе даванули…
Аналогия с компьютерной игрой и в самом деле оказалась весьма точной. Особенно с той точки зрения, что при создании психоматрицы оставался достаточно большой простор для фантазии — и коллеги проводили немало времени за компьютером, конструируя для себя «скины» — как по привычке все называли внешние данные своих матриц. Компьютеры у Штерна были те еще… то железо, что пылилось на стеллажах первого этажа, не шло ни в какое сравнение с этими чудесами явно неземной техники, хотя и стилизованной под привычные «персоналки».
Заодно Штерн популярно объяснил, почему ежедневный тренинг нельзя проводить «под матрицей».
— Это очень дорого…
— Дорого в смысле денег?
— Нет, ваши деньги — пыль. Дорого в смысле энергии. Полноценное задействование одной матрицы требует… скажем так, около гигаватта в час. И дело даже не в том, что у меня нет надлежащих мощностей — просто с их применением велика вероятность обнаружения столь мощного источника энергии. Но это даже не самое главное. Куда важнее другое — матрица сама по себе всего лишь электронный образ, который формируется за счет сведений об организме хозяина. На ребенка можно одеть образ чемпиона мира по тяжелой атлетике, но штангу он не поднимет. Поэтому накачка мускулов, отработка реакции и тренировки по владению оружием — все это совершенно необходимо проводить в реальности.
Примерно через год после той памятной встречи, когда команда была уже полностью сформирована, но далеко еще не достигла требуемой кондиции, Штерн организовал им экскурсию на Арену.
Транспортным средством и в этом случае служила все та же кладовка, однако в этот раз она доставила «туристов» не прямо к цели, а на пересадочную станцию. Александра очень удивил тот факт, что это огромное сооружение было очень похоже на то, что рисуют во всякого рода фантастических фильмах — он ожидал увидеть нечто невероятное и необычное. А так, создавалось полное ощущение, что он забрел куда-то в павильон киностудии во время съемки очередной серии «Вавилона-5».
Конечно, к этому времени все члены их команды насмотрелись немало чудес, но это ничуть не мешало им крутить головами во все стороны, как группа первоклашек, впервые в жизни попавших в музей. Окружающих это, впрочем, ничуть не беспокоило, по-видимому, здесь такое поведение было не в диковинку. Хотя по большому счету самой главной диковинкой на станции были именно окружающие: одно дело — изучать представителей иных рас (в том числе и как вероятных противников) по видеороликам и энциклопедиям, и совсем другое — столкнуться с ними лицом к лицу… при наличии лиц, разумеется. Ощутить ни с чем не сравнимый запах антианина, не то чтобы неприятный, но в то же время вызывающий какую-то смутную тревогу. Или увидеть, как по стальному покрытию коридора шлепает куда-то по своим делам странное создание, похожее на комок полупрозрачного желе, оставляющее за собой мокрые, но на удивление быстро высыхающие следы. На выпученные глаза и раскрытые настежь рты эта гигантская сопля не обратила ни малейшего внимания… если вообще заметила столь ярко выраженный интерес к своей персоне.
И все же Штерну приходилось время от времени одергивать своих подчиненных — а заодно отбирать тайком пронесенные фотоаппараты. К концу экскурсии у него их было одиннадцать штук — по одному на каждого члена Команды и два — от неугомонного Женьки. Причем однозначное указание не брать с собой ничего видео— и звукозаписывающего было заранее до всех доведено. Свое требование Штерн объяснил довольно просто — не хватало еще, чтобы в каком-нибудь «Кодак-центре» работники увидели бы эти снимки. С каким-то явно садистским удовольствием Штерн демонстративно опустил всю гроздь фотоаппаратов в нишу, открывшуюся в стене, а на вопрос, когда технику можно будет получить обратно, лишь пожал плечами.