Яд безумия давал свои плоды – один из воинов стал впадать в боевую ярость. Это, несомненно, радовало всех, что выражалось в радостных возгласах и криков.
Торстейн, словно берсерки из легенд, ринулся в бой, забыв об осторожности и тактике. В его голове было лишь накатывающее желание убить, изрубить, отрубить голову и вознести её над головой в качестве знака, что он одержал верх над врагом. Однако пути Хаоса темны и коварны. Забывшись, он слишком сильно разогнался на небольшом клочке суши. Это было роковой ошибкой, которой не пренебрёг воспользоваться противник. Холодный разум Уолтера рассчитал точно: он ловко уклонился от клинка, однако пламя ярости опалило его вуаль. Заставив её очень быстро тлеть, рискуя зажечь всю мантию.
Северянин в порыве ярости рассёк воздух. С гулким звоном лезвие секиры вонзилось в череп, глубоко войдя в костяной пол. Толчок лича придал ускорения Отважному, заставив того сделать кувырок вперёд и ещё половину кувырка, остановившись в метре от бурлящего варева магмы. Едва не искупавшись в лаве, северянин опалил локон своих волос и мех на броне. Запахло палёным, а вперемешку с неприятнейшим запахом серы это резало глаза до слёз. Но этого не замечал ни один из бойцов.
Остров разрывается на две половины рекой лавы в полтора метра. Лава подступает, сужая острова до 11-ти метров каждый.
Викинг просчитался. Печаль, не так ли? Но яд, что проникал до самых нервов и мышц, решал от части судьбу воина. Торстейн остановился в метре от лавы, буквально став на краю обрыва, до этого прокатившись по земле.
Глаза Отважного стали красными, как небо, что висело над головами бойцов. Был ли он сейчас Торстейном? Нет, скорее зверем, которого пропитал яд, сохраняющим свои навыки и умения.
Остров разорвался на две части, а лава поступала всё выше и выше. Берсерк, коим стал викинг, схватил секиру так, что и с силой не оторвёшь. Он осмотрелся и рванул вперёд. Повезло, что расстояние между островами было не большое, что позволило Торстейну перепрыгнуть на островок соперника. Как только он приземлился, Отважный сделал кувырок вперёд, чтобы смягчить приземление и уклониться от возможной магической атаки. Он был всё ближе и ближе к сопернику, который порядком был хорош в этом бою. Северянин думал, как лучше атаковать в данной ситуации. В голове его металось несколько идей: первая – это атаковать, нанося хаотичные удары со всех сторон, но где гарантии, что он не пропустит какую-нибудь вспышку, второе – это толчок соперника в лаву, но даже сейчас, будучи в таком состоянии, северянин не хотел поступать так подло, если и толкать, то только после атаки. Ну, и третье – это позиционная атака.
Из всего этого небольшого списка, Торстейн выбрал третий вариант. Воин стремительно подбежал к магу, используя свою скорость и, остановившись в метре от того, сначала нанёс удар ногой в грудь. Секира же была прижата к груди воина, в виде защиты, а потом, после того, как соперник был расслаблен, Торстейн нанёс секущий удар вдоль живота мага.
Викинг, поддаваемый ядом безумия, безжалостно давил лича, нанося удары за ударами, не давая некроманту момента на контратаку. За долю секунду в разуме корвена созрел коварный план.
Открытый колдун стал лёгкой мишенью для мощного и хитрого пинка северянина, но лёгкие мишени на то и лёгкие, что чаще всего не обременны тяжёлым весом брони. Лич отскочил назад, не получив накердыш от викинга, но сразу же был вынужден отбиваться от мощного удара секирой. Некромант выставил свой посох перпендикулярно направлению оружия противника.
Орудия соприкоснулись, раздав протяжный вой. Ноги корвена проломили верхний слой черепов из которых была сделана поверхность арены, но Эбонитовый посох выдержал, как и его обладатель. Противники давили друг на друга в надежде на то, что недруг даст слабину и не выдержит напора.
Колдун, благодаря своей нечеловечной силе мог противостоять Торстейну, находившимся под силой безумия. Но опять же, у Уолтера остался разум. Лич, не прерывая клинч, изменил направление посоха, чтоб его остриё было направлено в шею северянина. Некромант, с одновременно ликующим, но и ничего не значащим «Хррррха» сделал резкое движение и посохом в сторону глотки викинга.
Тяжёлое и частое дыхание опаляло череп мертвеца. Такое зрелище могло ввергнуть в ужас, но только Уолтер не имел чувств, а потому всё также трезво оценивал ситуацию.