Не удержавшись от искушения, Кристина заглянула на страницу Фила и привычно заколебалась, увидев новый пост. Очень хотелось поставить лайк, но она знала, что, с одной стороны, если это заметят Ольги, – а они заметят! – то у них появится новый повод для жалящих насмешек. С другой стороны, если она не поставит ни одного лайка, то как иначе сможет дать понять Филу, что он ей интересен? Да, понятно, что он нравится всем девочкам школы и шансы у нее, мягко говоря, невысоки, но все же…
Как обычно, в этой борьбе победило соображение собственного спокойствия. Кристина на ходу свернула страницу – и на кого-то налетела.
– Эй, осторожнее! – автоматически огрызнулась она. Да что это такое? Хотя в классе она и чувствует себя изгоем, она же не невидимка, чтобы так на нее налетать!
– Извини, – послышалось в ответ.
Кристина подняла голову и будто проглотила язык: перед ней стоял Фил. Как говорится, нарочно не придумаешь.
– Симпатичный кулон, – добавил объект мечтаний всех старшеклассниц, слегка прикоснулся кончиком пальца к подвеске на чокере – и спокойно пошел дальше.
Кристина стояла на месте, глядя ему вслед, и думала, что ведет себя точь-в-точь так, как влюбленные дурочки глупых романтических комедий, которые она так презирала. Жалко и смехотворно!
Встряхнув головой, Кристина заторопилась на урок. Но перед тем как войти в класс, она все же снова открыла страницу Фила – и впервые поставила лайк к его посту.
Городок с вызывающим ухмылку названием Верходновск походил на лабиринт, живущий самостоятельной жизнью, и эта жизнь словно задалась целью не дать Фьору достигнуть своей, а именно – найти источник зова и покончить уже с этим тревожным ощущением, которое неприятной вибрацией отдавалось в нижней части позвоночника.
Фьор кружил по городу больше часа и был готов поклясться, что уже видел эту улицу из старых пятиэтажек, – или она просто так похожа на другие? – что уже проходил мимо зеленого супермаркета «Ромашка» крайне скромных размеров – или в этом городишке их несколько? – и уж точно видел афишу о выступлении ансамбля народной самодеятельности «Гордость Верходновска»; впрочем, их наверняка расклеили больше чем один экземпляр.
Источник зова был где-то недалеко, но, как ни старался Фьор к нему приблизиться, тот ускользал, будто играл с ним в прятки.
А затем появился запах гари. И Фьор почти против воли пошел на него; там, где есть гарь, есть и огонь, а с огнем у Фьора были особые отношения: гремучая смесь привязанности, ненависти и зависимости.
За очередным поворотом похожих одна на другую улиц появились клубы дыма.
«Это меня не касается. Это не мой город, я тут лишний и вообще не должен был здесь оказаться», – внушал себе Фьор, но ноги сами несли его к пожару.
Горел трехэтажный дом старой постройки. Точнее, горела только одна его половина, но зато сверху донизу. К запаху гари примешивались ощутимые нотки газа. Наверное, рвануло трубу, и сразу по всему стояку. Пламя энергично лизало облезлые, покрытые осыпающейся штукатуркой стены и с ревом вырывалось из окон. Внутри, в квартирах, огонь полыхал с такой силой, словно там все облили бензином, набили сухими дровами и поддували горном.
Ослепила вспышка непрошеных воспоминаний: перед глазами появился другой огонь, не в многоквартирном жилом доме, а в небольшом здании закрытого клуба, о существовании которого знал очень узкий круг лиц. Этот огонь до сих пор приходил во снах – и напоминал об испытанном ужасе и злорадном удовлетворении.
Фьор встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Это в прошлом, и теперь даже не в его прошлом, того человека больше не существует. Теперь есть только Фьор, артист странствующего цирка «Колизион», а его место в прежней жизни занимает другой. И тот другой уже наверняка давно разрешил все проблемы с полицией. Должно быть, к этому времени он блестяще закончил вуз, устроился на хорошую работу, оставив в прошлом ресторан быстрого питания, и обзавелся хорошим жильем, ведь тот, другой, точно знает, как прожить жизнь Фьора куда лучше его самого. Кто знает, может, тот, другой, даже снова встречается с его… с Ирой. Хотя это вряд ли, Иру слишком сильно поломал тот пожар. Точнее, то, что ему предшествовало.
Встав на противоположной стороне улицы, Фьор засунул руки в карманы пальто, глядя на пожар и хаос вокруг горящего дома: люди беспорядочно носились, бестолково суетились, махали руками, кричали и совершали прочие бесполезные действия. Воя сирен пока не было слышно; значит, пожарным позвонили совсем недавно, и они еще не успели выехать. Зато отчетливо слышались крики, несущиеся из горящих квартир, и они почти заглушали зов, который все так же четко различал Фьор.