Кристина с досадой закатила глаза. Не успела! Мамино «Кристи-ин!» не предвещало ничего хорошего. Если мама звала с такой интонацией, это означало одно из двух: собирается или за что-то отругать, или нагрузить каким-то неприятным занятием.
– Совсем забыла. У отца два билета в цирк…
– Откуда?
– На работе вроде кто-то дал.
– Я не про то. Откуда в нашей дыре цирк?
– Так это странствующий цирк. Как такие называют? Шапито? С гастролями. В общем, представление сегодня вечером в семь. Сходишь с Кирюшей.
– Нет! – категорически отрезала Кристина. Ни за что! Только цирка ей еще и не хватало. Если только кто-то ее там увидит, то насмешкам не будет конца и края!
– Отец задержится на работе, а я во вторую смену. Больше с ним идти некому.
– Значит, обойдется без цирка.
– Кристина! – повысила голос мать. – Кирюша очень обрадовался, когда узнал. Он никогда не был в цирке.
– А нечего было обещать, если ты не знала наверняка, получится ли его туда сводить.
– Ты же знаешь, как важно для Кирюши быть среди людей и получать новые впечатления! – попыталась увещевать мать. – Обычно он очень не любит людные места, а тут даже сам захотел пойти!
– Рада за него, – буркнула Кристина.
– Нужно с ним ходить. Это очень важно для его развития!
– Вам нужно – вы и развивайте.
– Что значит «вам»? – возмутилась мама. – Кирюша твой брат!
– Я брата не просила. Тем более такого… дефективного.
Последние звуки еще не успели раствориться в воздухе, когда Кристина пожалела о сказанном. Конечно же, родители тоже не выбирали такого ребенка. Каждый хочет, чтобы его дети были здоровы.
В глубине души Кристина понимала, что нужно извиниться, но сама мысль об этом заставляла все внутри восставать в протесте. Признавать свою неправоту было очень неприятно! Проще сделать вид, что ничего не говорила. Или притвориться, что ты не считаешь, будто сделала что-то не так.
Мама побелела и плотно сжала губы. Но она не успела ничего сказать, потому что от дверей спальни раздался голос Кирюши:
– Я не дефективный.
Слова повисли в тишине.
– Хватит, – тихо и как-то очень устало сказала мама, глядя на Кристину. – Сегодня ты ведешь Кирюшу в цирк – и точка!
Если бы не чувство вины, которое Кристина все же чувствовала в глубине души, она бы отказалась. Но пришлось промолчать. Этакий бартер: поход в цирк в обмен на то, чтобы не извиняться.
«Не слишком-то выгодная сделка», – подумала Кристина, выходя из подъезда. Металлическая дверь захлопнулась позади с каким-то особенно громким лязгом и зловещим стоном. «Словно дверь склепа», – поежилась Кристина и тут же себя выругала за впечатлительность. Откуда ей вообще знать, как хлопают двери склепов, она же ни в одном не была!
– Кристин! Подожди! Я с тобой!
Металлическая дверь снова хлопнула – на этот раз совершенно нормально, без всяких зловещих стонов и скрипов, пропуская Кирюшу. Брат быстро нагнал Кристину, взял за руку и с довольным видом зашагал рядом. На лице сияла счастливая улыбка.
Кристина никогда не понимала, почему Кирюша постоянно таскался за ней хвостом, хотя она не давала себе труда скрывать, что брат ужасно ее раздражает. Эта его щенячья привязанность не умиляла, а бесила.
– Мы пойдем сегодня в цирк, да? – спросил Кирюша.
– Похоже на то, – буркнула Кристина и вырвала у него руку.
– Я очень рад, – серьезно сказал Кирюша и снова взял сестру за руку. На этот раз она не стала ее вырывать.
– Так хочешь в цирк? – хмыкнула Кристина.
– Нет. Так хочу с тобой.
Фьор проснулся оттого, что старый автобус хорошенько тряхнуло на ухабе. Глянул за серую хмарь за окном – еще утро, и они еще не доехали, повернулся на другой бок и попытался заснуть, но понял, что остатки сна неумолимо рассеиваются в воздухе.
С завистью покосился на соседей. Ковбой мерно похрапывал, Вит спал как убитый, никакие кочки и ухабы их не беспокоили. То ли такой крепкий сон, то ли они просто колесят намного дольше него и выработали привычку.
Сев на постели, Фьор первым делом прищелкнул пальцами, и в них появился язычок огня. Он погасил его, сжав кулак, а затем снова щелкнул. И снова погасил. И снова зажег.
Выглянул в окно: не видно ли уже городка, где им предстоит выступать? Названия Фьор не запомнил – да и зачем? Одно представление – и снова в путь. Этот безликий, безымянный городок наверняка ничем не отличается от десятков других, в которых он уже побывал.
Мерно шуршали шины по асфальту, негромко, привычно рычал мотор, тихонько дребезжало что-то в хвосте автобуса. Привычные, знакомые звуки, в которые Фьор обычно не вслушивался. Но сегодня что-то было не так, и он пытался понять, что именно. Какая-то неуловимая, новая нотка, природу которой он никак не мог определить. Фьор погасил огонек, чтобы не отвлекаться, и полностью сосредоточился на слухе. Но чем старательнее он вслушивался, тем все более непонятной становилась эта нота.