– Они назвали меня Форрестом. Но у меня уже есть имя. Почему они называют меня Форрестом? Потому что я похож на лес?
Кристина раздраженно закатила глаза. Еще одна милая особенность ее братца: он будет повторять один и тот же вопрос с монотонностью робота до той поры, пока не получит ответ – или Кристина не будет готова завизжать от раздражения.
– Они назвали тебя Форрестом, потому что ты как Форрест Гамп, – нехотя буркнула она. – Есть такой американский фильм, а Форрест – имя главного героя.
– Я на него похож?
– Ну, типа того.
Кристина не видела фильма, но она посмотрела рекламный трейлер после того, как фальшиво-сердобольная соседка-сплетница назвала Кирюшу Форрестом, и это имя с ее легкой руки намертво к нему прикрепилось. Двух с половиной минут ролика более чем хватило, чтобы понять обидное, но точное сравнение. Фильм рассказывал о человеке, который был почти нормальным. И ключевое слово тут – не «нормальный», а «почти». Именно это обманчиво небольшое «почти» прокладывало огромную пропасть между Форрестом и миром в кино – и между Кирюшей и остальными в реальности.
– Постарайся хоть в этот раз обойтись без связанных шнурков, ладно? – устало попросила Кристина, зная, впрочем, что это бесполезно. Одноклассники считали, что связать между собой шнурки кроссовок и смотреть, как Кирюша беспомощно пытается ходить, не в силах развязать даже простейший узел, – это чудесное развлечение, и оно им никак не надоедало.
Когда Кристина зашла в класс, две Ольги были уже там. Они встретили ее мерзкими ухмылочками. Кристина давно привыкла – и к ухмылкам, и к язвительным насмешкам, и к гадким слухам. И лишь изредка устало удивлялась тому, что взрослые, казалось бы, люди – на пороге совершеннолетия, к лету закончат школу! – по-прежнему занимались такими глупостями! Но… разве можно считать глупостями то, что ранит так сильно? Нет, это настоящий буллинг. Хотя нет, никакой это не буллинг, Кристина терпеть не могла иностранное словечко, которое звучало так умно и солидно – и словно приглаживало и облагораживало уродливую суть, которая таилась под ним. А суть эту составляла самая настоящая травля.
Одноклассники что-то показывали друг другу в телефонах и хихикали. Должно быть, глянцевые гадюки Ольги снова оставили какой-то мерзкий комментарий к ее последнему посту с музыкой. Доставлять им удовольствие и проверять прямо сейчас Кристина не собиралась. Искушение удалить страницу из соцсетей регулярно ее посещало, но она терпела. Сделать так означало признать поражение, а этого Кристина допускать точно не собиралась. За первым поражением последуют другие – до тех пор, пока она не будет разгромлена наголову. Именно поэтому она продолжала поддерживать эту несчастную страницу, хотя давно не получала никакого удовольствия от новых постов. Бесит!
Когда разгорелся конфликт? Из-за чего? Сколько Кристина над этим ни думала, она так и не находила ответа. Пожалуй, ничего конкретного и не произошло, просто в школьном коллективе по определению должна быть королева и должны быть те, кто будет предметом для ее издевательств. В какой-то момент Ольги заняли нишу первых, а Кристине выпал удел вторых.
Вероятно, она могла бы примкнуть к свите «королев», но восхищенно на них смотреть и во всем им поддакивать в свое время показалось ей слишком высокой ценой за спокойствие.
С той поры Кристина не раз жалела о принятом решении. Став объектом злых насмешек Ольг, она автоматически осталась в одиночестве; никто не хотел оказаться рядом с жертвой, чтобы самому ненароком не стать преследуемым.
Кроме Кристины, в классе было еще несколько человек, кого Ольги сделали мишенями для насмешек. Но хотя, казалось бы, всем им следовало объединиться по принципу «враг моего врага – мой друг», этого не произошло. Да и сама Кристина не хотела иметь ничего общего с этими неудачниками. Она выработала для себя другую философию: если мир не хочет тебя принимать, ты делаешь вид, что на самом деле это ты не хочешь принимать мир. И если играешь такую роль достаточно долго, то и сама начинаешь в нее верить.