Антипов не отвечал. Он ждал. Несколько лет, проведенных в университете, приучили его никуда не торопиться. Если преподаватель вызвал тебя, то нужно дать ему выговориться. Кто знает, насколько эта информация пригодится в ответе рационально мыслящему студенту. Виктору вот часто «пригождалась».
– Ну что же, печально, конечно, что ты меня не узнал, но тут уже ничего не поделаешь. Если бы узнал, то я бы, возможно, остался в твоем мире. Реалистичность в оценке обстановки – вот отличительная черта любого воина, поэтому я не требую большего, чем судьба может дать. Меня зовут Арес, мой друг. Вот так.
Виктор нахмурился. Потом помедлил и нахмурился еще больше. Он знал, кто такой Арес. Но именно это знание не позволяло поверить в сказанное. Арес, бог войны, сын Зевса и Геры, брат Аполлона и Геракла, жестокий и насмешливый, беспощадный и отважный, собиратель побед, покровитель героев и сеятель раздора. Он был странным, этот бог. Настолько странным, что казался изгоем на Олимпе. Отец Зевс давно бы уже сбросил его в Тартар, если бы не заступничество матери. Антипов читал множество историй о Древней Греции, в некоторых из них Арес представал с положительной стороны, в других – с отрицательной, но никогда даже в своих самых страшных снах Виктор не мог предположить, что кто-то, с кем он общается, назовется этим именем.
«Вот это я свихнулся так свихнулся, – подумал студент. – Ну ладно бы какой-нибудь другой бог, например, из этого мира. Кто-нибудь, чье имя мне даже незнакомо. Или тот же Зентел, которого почитал Ролт. Но Арес! Вот же невезуха! А ведь все так удачно складывалось. Я почти поверил в то, что оказался вдруг в чужом месте в чужом теле. Строил планы, изучал местность, даже с девушками общался! А оказывается что?»
Виктор хранил скорбное молчание. Последние несколько минут истощили его эмоционально. Быстрые переходы от одного чувства к другому не могут продолжаться вечно. Он ведь так надеялся, так переживал… А сейчас чувствовал себя как ребенок, которому вручили давно обещанную и желанную игрушку – и сразу же забрали обратно. Ребенок бы рыдал, а Антипов мрачно размышлял о происходящем.
– Тебе не нужен врачеватель, мой друг. Твое тело в порядке, а дух не настолько плох, чтобы обращаться за помощью.
«Ну вот, начинается, – еще более мрачно подумал Виктор. – Голос читает мои мысли! Если слышишь голоса внутри своей собственной головы или кто-то знает, о чем ты думаешь, то это верный признак душевного расстройства. Интересно, как называется мое заболевание, господин Гиппократ?»
– Конечно, никто не может читать твоих мыслей, – продолжал собеседник. – Даже если бы мне удалось войти в твое тело, то и тогда вряд ли справился бы с этой задачей самостоятельно. Просто, понимаешь, я видел столько человеческих лиц за свою жизнь, что читать по ним не составляет никакого труда. Ты нахмурился, сосредоточился и ушел в себя – значит, думаешь о своем здоровье. Встревожился, с опаской смотришь по сторонам – значит, подозреваешь, что за тобой следят. За твоими мыслями, например.
«Какой сложный глюк, – восхитился про себя Виктор. – И словоохотливый. Только посмотрите, как разглагольствует! Я бы так не смог. Вот этот пассаж насчет лиц весьма удачен, господин Цицерон. Удивительно, что он еще скажет?»
– И в том, что я скажу, нет ничего удивительного. Никто не может читать мысли. Эх, сколько достойных людей на самом деле заболели из-за недостойных подозрений. Вы, люди, такие прямолинейные. Думаете, что весь мир вращается вокруг вас. Вот скажи, зачем кому-то следить за твоими мыслями? Ты – великий поэт, философ, музыкант? Не думаю. Мы уже даже выяснили, что ты и не актер вовсе. Чего ценного в твоих мыслях? Что они могут дать миру, твоим или моим врагам? Хотя нет, моим врагам, если таковые тут есть, они как раз могут многое дать. Но даже я спокоен на этот счет.
Этого Антипов уже не мог вынести. Скорбь скорбью, но в мании величия его еще никто не уличал. Да и не существовало ее, этой мании. Он никогда не был даже отличником, хотя точно знал, что стоит ему немного поднапрячься – и признание преподавателей посыплется на него, как из рога изобилия. Но напрягаться не хотелось. Его грела, как и многих подобных ему, тайная мысль о своем огромном потенциале. Грела из года в год, и приятное тепло, излучаемое ею, сопровождало бы еще не одно десятилетие, если бы не досадное происшествие на раскопках.
– Так что, это все на самом деле? – наконец решил поинтересоваться вслух Виктор. – Тебя зовут Арес? Тот самый Арес?
– Тот, да не тот, мой друг. Тот, потому что у меня еще сохранились имя и воспоминания. А не тот, потому что от прежней силы остались лишь крохи. Жалкие крохи, которые заставляют меня так долго все объяснять никчемному актеришке, вместо того чтобы сделать большой вклад в местную культуру – испепелить его на месте.