Придя домой, он пошарил в чугунках, стоящих в печи, нашел холодную картошку (которая спокойно произрастала на этом континенте, вероятно из-за отсутствия аналога земного Колумба, привезшего овощ в Европу из Америки), съел ее и задумался над тем, не купить ли еще провианта на пять честно заработанных медяков. Он бы немедленно претворил эту мысль в действие, если бы не вспомнил о Ханне. Деньги могли ему понадобиться вечером.
«Ну почему у меня всегда стоит выбор между хорошим питанием и встречей с девушкой? – с тоской подумал бывший студент. – Либо то, либо другое. Ох, если бы женщины не обращали на меня внимания, как бы я поправился!»
Он улегся на топчан и задумался о своей дальнейшей судьбе. Размышления ни к чему конкретному не вели, как обычно бывает, когда пытаешься думать одновременно о многих вещах, поэтому Виктор задремал. Он не знал, сколько времени проспал, но его опять разбудили крики за окном. Антипов сел на ложе, потянулся, а потом побрел на улицу. Солнце клонилось к закату, а утренние события уже казались делом давним.
Ветерок коснулся его лица и принес с собой запахи поселка. Кто-то готовил еду, и в воздухе витал аромат печеного хлеба, которому сопутствовал запах свежевыструганной древесины, доносящийся от соседнего дома плотника. Еще почему-то пахло еловыми шишками и, конечно, вездесущим навозом.
«Хорошо, что хотя бы керосина тут нет, господин Джером, – подумал Виктор. – Стоит только допустить в быт эту чудесную жидкость, как все остальные запахи исчезают».
Он направился к воротам, чтобы узнать новости. Ажиотаж, вызванный отъездом отряда, по всей видимости, уже спал. Мимо проходили жители замка, озабоченные привычными делами, они уже не переговаривались между собой с нетерпением, словно желая немедленно поделиться новостями. Разговор, если он имел место, тек плавно и неспешно. В этом не было ничего удивительного: чаще всего медленные беседы ведутся там, где без них вообще можно обойтись.
Когда Антипов подошел к казарме, он увидел во дворе Нарпа. Присутствие солдата вызывало удивление: ведь тот выехал вместе с отрядом на поиски лазутчиков. Скромно войдя во двор, Виктор окликнул его.
– А, это ты, – произнес воин, взмахнув рукой. – Чего тебе? Еще какие-то известия принес?
– Да нет, господин Нарп, просто хотел узнать, поймали ли вы их.
– Не поймали, Ролт. Не повезло. – Солдат отвечал охотно, глядя на собеседника карими дружелюбными глазами. – Видно, когда те двое исчезли, остальные сразу же смекнули, что дело нечисто. И ушли. А стоянку оставили, нашли мы ее. Все правда – засада у тракта.
– А… – разочарованно протянул Виктор. – Кто же это был?
– Неизвестно пока что. Вон Нурия пленника допрашивает. В каземате. – Воин кивнул на деревянную темницу, окна которой были украшены решетками.
Любопытство опять разобрало бывшего студента. Ему очень захотелось послушать, о чем там идет речь. Вдруг о важных вещах, которые могут пролить некоторый свет и на судьбу Антипова? Будь это желание труднореализуемым, Виктор подавил бы его, но дело было в том, что подслушивание не требовало особых трудов. Подойти прямо сейчас к тюрьме невозможно – часовой наверняка погонит прочь, однако в памяти Ролта хранились воспоминания о детских забавах и играх. Мальчишки ведь знают все входы и выходы! Так, если пройти между коровником и внутренней крепостной стеной, то можно значительно приблизиться к темнице, но с другой стороны. А если удастся просунуть тело в узкую щель между деревянными стенами, то окажешься почти вплотную к тюрьме.
Виктор не стал откладывать дело на потом. Он покинул двор казармы и обошел приземистый и ветхий коровник, направляясь к донжону. Потом резко свернул, прошел еще немного, поднатужившись, втиснул свое тело в узкий проем и замер, прижав ухо к стене. Его действия немедленно принесли свои плоды. Он слышал все.
– Отпусти руку, изверг! – кричал незнакомый голос. – Что же ты делаешь?! Я же все рассказал!
– Все, да не все, – спокойно отвечал голос десятника Нурии. – Мне интересны плащи.
– Да не было никаких плащей, не было!
– Не ври, гад! Зачем вам зеленые плащи?
– Не было плащей!
В ответ раздался звук удара.
– У, изверг! За что?!
– Я повторяю: зачем вам зеленые плащи? И куда ты дел свой?
Глава 7
Виктора можно было назвать жалостливым. В детстве он жалел разных бездомных кошек и собак, в подростковом возрасте – голодающее и страдающее население Африки, а когда стал взрослым – окружающих. Но для последнего требовалось одно небольшое условие: причина, приводящая к жалости, должна была исходить от него. Отомстил обидчику, а потом пожалел свою жертву – все, тот прощен. Отомстил и не пожалел – ну что же, есть повод для того, чтобы проверить, не подведут ли чувства еще раз.