Головин вышел из дверей с револьвером в руках и без папахи. Его усы беспокойно двигались, он шел, не глядя под ноги. Красноармейцы расступались перед командиром, чувствовали его великий гнев.
Головин подошел к саням вплотную, наклонился над Золотаревым и спросил напряженным, вздрагивавшим голосом, которого еще не слыхали ни разу от командира красноармейцы:
— Так это ты, значит, сволочь, нашим ремни из спины в Землянске вырезывал? Ты в глаза палки забивал? Иль не ты, сука? Говори, может не ты?
Золотарев молчал.
Голос Головина поднялся до визгливых ноток. Красноармейцы подались назад: таким они командира еще не видели. Головин поднял револьвер.
— Одну пустить в тебя, сволочь, и конец! Получишь, гадюка, от верных бойцов революции смертную казнь…
Головин тяжело вздохнул и отвернулся. Потом продолжал окрепшим голосом.
— Собака, увидишь еще меня. Митричев! Получи суровое приказание: взять пятерых бойцов и доставить эту гадюку с помощниками ейными в уезд, в чеку, лично председателю, и расписку мне. Чтоб невредимыми.
— Есть! — Ответил по матросски Митричев и затем, разом изменив официальный тон на свойский, сказал: — а ежели побежит, гад, по пути, разменяется… тогда как?
Головин повернул голову к Митричеву и в упор глядя на него, зло, замедляя слова, проговорил:
— Товарищ Митричев, несознательность в тебе говорит. Сказано — невредимыми?
Голос Головина ожесточился и стал суровым голосом строгого командира.
— Смотри, не привезешь мне расписки, что живыми сдал гадов и невредимыми — сам тебя к стенке поставлю! Сам и пулю пущу в голову. Понятно?
— Есть! — снова ответил Митричев.
На утро отряд шел дальше. А через день Митричев догнал отряд и, передавая расписку, доложил Головину:
— Сполнил приказание, товарищ Головин. Доставил гадов в чеку живыми и невредимыми. Получите расписку.
Головин прочел расписку и глубже надвинул папаху. Потом, помолчав, он оглянулся и просто сказал.
— Тот Золотарев моего брата замучил. Слыхал — Ваську Головина, начальника роты? В глаза палки вбил, звезду на груди вырезал… Как считаешь — хотелось мне разменять Золотарева или нет? Хотелось мне его кровью землю полить? Однако, приказ есть: всех атаманов в чеку. Допрос сымать будут. Приказ… Понятно, товарищ Митричев?
— Понятно, — ответил Митричев и о чем-то задумался.
Напечатано в газете "Харьковский пролетарий" № 282 (793) от 7.12.1926, стр. 3