— Чувак, взрослая особь электрического угря вырабатывает меньше. Таким разрядом можно парализовать крокодила. Или… — он прищурился, — или убить человека.
— Всё, с меня хватит!
Я уже снял зажимы, когда в комнату заглянула моя мама. Осьтин быстро спрятал прибор за спину.
— Мам, а ты чего тут? — проблеял я, пытаясь справиться с изумлением.
— Вообще-то я тут живу. — Она подозрительно прищурилась.
— Ты же вроде говорила, что задержишься.
— Ты, похоже, не рад.
— Очень рад. Просто… просто удивился.
— Голова разболелась, и меня отпустили пораньше. — Её тревожный взгляд останавливался то на мне, то на Осьтине. — А вы чем занимаетесь?
— Да ничем…
— Думаешь, я слепая? Осьтин, что у тебя за спиной?
Мой приятель испуганно замер.
— Ничего.
Его жалкое «ничего» больше напоминало вопрос, чем утверждение.
— Дай-ка взглянуть! — Мама протянула руку.
Поколебавшись, Осьтин положил ей на ладонь мультиметр.
Мама внимательно изучила прибор и снова повернулась к Осьтину.
— И для чего эта штука?
Осьтин нервно сглотнул. Я надеялся, ему хватит ума соврать. Про вычисление алгоритмов или что-нибудь в этом роде, но увы…
— Она измеряет напряжение.
— Напряжение? То есть электричество? — растерянно уточнила мама. — Но зачем?..
Она не договорила и уставилась на меня, еле сдерживая злость.
— И давно Осьтин в курсе?
— Точно не знаю… довольно давно, — промямлил я.
— Тридцать четыре месяца и девять дней! — гордо вставил тот.
Болтун чёртов!
— Осьтин, тебе пора домой! — решительно заявила мама, возвращая ему мультиметр. — Нам с Майклом предстоит серьёзный разговор.
— Не вопрос, миссис Вэй. — Осьтину явно не терпелось поскорей унести ноги. — Спокойной ночи.
Болтун и трус в придачу!
Когда входная дверь захлопнулась, мама вперила в меня долгий взгляд. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она позвала:
— Майкл, иди сюда!
Я покорно приблизился к кушетке.
— Садись.
Я сел. Мама села рядом, обхватив голову руками. Повисла мучительная пауза. Наконец мама выпрямилась.
— Даже не знаю, что сказать… Вспомни, почему мы переехали из Калифорнии сюда, в совершенно чужой город, где нет ни друзей, ни близких. Вспомнил? Ради твоей безопасности! Мне из-за этого пришлось бросить престижную работу в юридической фирме и устроиться кассиром в супермаркете.
— Прости, мам, — понуро отозвался я.
— Извинениями делу не поможешь. Кто ещё в курсе?
— Вчерашние мальчишки. И Тейлор.
— Тейлор? А кто это?
— Чирлидерша, которая видела драку.
— В школе вы сегодня встречались?
— Ну да.
— Она спрашивала что-нибудь?
— Я был у неё в гостях, — признался я.
— Умоляю, только не говори, что вы обсуждали вчерашнее! — Мама даже побледнела от страха.
Я угрюмо кивнул.
— Майкл, о чём ты думал! — Она снова схватилась за голову. — Опять срываться, бежать куда-то! Я просто не переживу очередной переезд…
У меня защипало в носу.
— Прости, мам, я не хотел…
— Хотел, не хотел — не важно. Главное, сделал! Пожалуйста, объясни, зачем тебе понадобилось болтать всем подряд?
Пару секунд я молчал, а потом вдруг выпалил:
— Мне надоело, понимаешь, надоело быть в школе главным придурком, который постоянно корчит рожи и издаёт странные звуки. Надоело, когда постоянно меня чморят и издеваются. Надоело скрывать, кто я есть на самом деле. Осьтин — мой единственный друг и ценит меня, несмотря на Туретта и электричество. — Я взглянул маме прямо в глаза. — Хочу, чтобы человек, узнав обо мне правду, продолжал и дальше со мной дружить.
— Понимаю, сынок, тебе нелегко, — мама сочувственно взяла меня за руку. — Сложно быть не таким, как все. То, что ты хочешь, — вполне естественно. К сожалению, мало кто способен адекватно отнестись к твоему дару.
— По-твоему, это дар? Как бы не так! Очередное подтверждение тому, что я чмошник.
— Майкл, прекрати!
— Почему? Ведь они меня так называли!
— Кто «они»?
— Ребята в летнем лагере. Помнишь, я ездил туда в июне? Они столпились вокруг и ржали. Типа, чего наш чмошник ещё выкинет. И это из-за одного только тика! Про мой «дар» там никто слышать не слышал.
Мамины глаза наполнились слезами.
— Почему ты раньше не рассказывал? — мягко спросила она.
— Потому что у тебя своих проблем полно.
Не найдя подходящих слов, мама растерянно замолчала, а я продолжал выплёскивать наболевшее.
— Надоело быть грушей для битья. Меня шпыняют все, кому не лень. Нашли самого слабого, над которым можно безнаказанно издеваться. Самое обидное — я ведь могу дать сдачи в любой момент, но не делаю этого. Спроси, кого я больше всех ненавижу. А ненавижу я больше всех себя. Ненавижу за то, что позволяю так над собой издеваться. Надоело быть пустым местом!