— Но-но, — сказала я. — Нечего щелкать меня по носу, ты всего на сорок лет старше. Была бы у нас хоть сотня лет разницы, я бы еще стерпела, а так — ни за что!
Апранка засмеялась, и снова щелкнула меня по носу. Я позволила ей эту шалость: надо же нам как-то развлекаться!
Приступив к работе после перерыва, я вернулась к мучительным раздумьям.
Сероглазый цент сказал, что у меня три дня, чтобы принять решение. Но вот уже первый день подходит к концу, а решения все нет, не говоря уже о плане. Я поглядывала то на О-Тайлу, то на Найте, коря себя за то, что сказала «Согласна» Доброжелателю. Ну, какой он доброжелатель? Он типичный недоброжелатель, который хочет свести счеты с Найте, и его обещания помощи на девяносто девять процентов лживы. Так почему же я так верю в один-единственный процент, дающий надежды на скорое освобождение? И почему он решил договориться именно со мной, а не с кем-то другим, почему не дал на лапу надзирателям или охране — они бы это дело провернули куда лучше, чем получится у меня?
Когда я задала тот вопрос сероглазому, он ответил загадочно, как эталонный центаврианин: «Вы сможете, я знаю».
— Не смогу и не буду, — решила я, когда надзиратель рявкнул, что рабочий день окончен.
Весь следующий день я пребывала в твердой уверенности, что решила верно. Я не создана для интриг и прочих подобных вещей, я твердолобая и наивная, и, как вздыхает мать, «негибкая». Один из преподавателей в Школе полиции однажды сказал: «Вы исполнитель, а не решатель, руки, а не голова, так что не выеживайтесь, Скайлер!»
«Не выеживайся», — напоминала я себе целый день и ругала себя за то, что стала разговаривать с тем сероглазым. Моральные метания истощили меня и ослабили бдительность, так что вечером, перед самым отбоем, я совершила оплошность и вышла в коридор, где стояли кулеры с водой.
Я была уже у самой цели, когда передо мной внезапно выросла тень. Тень трансформировалась в светловолосого мужчину. Я решила, что нет в этом случае лучшей тактики, чем банальный побег, но не успела этой тактикой воспользоваться: меня поймали за костюм и дернули. Удержать равновесие в таком положении нереально, так что я упала в руки Хальду, как спелое яблочко.
В этот раз он был осторожнее, много осторожнее, и сразу зафиксировал меня так, что я могла разве что бесполезно дрыгать ногами.
— Я бы обращался с тобой нежнее, — прошептал он, скользя губами по моему виску. — Но ты слишком драчлива.
— Пустите! — пискнула я, мечтая, чтобы кто-то, хоть кто-то вышел в коридор к кулерам. Увы, кулеры стоят как раз в дальней части коридора. Даже если кто-то захочет пить и выйдет, пока он дойдет, Хальд сто раз успеет сделать вид, что ничего особенного не происходит.
Может, заорать?
Хальд предугадал это и зажал мой рот ладонью.
— Т-с-с, девочка. Что же ты такая нервная? Спокойнее. Никто тебе ничего не сделает… я же не зверь. — Противореча своим словам, он слегка куснул меня за щеку и, когда я вздрогнула, произнес: — Чистенькая такая, волосы еще влажные после мытья. Отмываешься от мусорного запашка? Если бы не напала на меня, не было бы никакой мусорки, Кайетана.
Я дернулась, и он еще сильнее прижал меня к себе.
— Так не хочется тебя отпускать… но я отпущу. Дам тебе время, ведь его у нас с тобой много. Годы, да, Кайетана?
Хальд отпустил меня так резко, что я чуть не упала; он поддержал меня и, когда я бросилась к спальне, засмеялся. Из спальни выходила арестантка: я не успела притормозить, а она не успела среагировать, так что мы столкнулись, влетели в спальню, сбили маленький уборочный датчик и наделали много шума.
— Да вы задрали уже шуметь! — рявкнул кто-то.
— Это рыжая, — немедленно сдала меня арестантка. — Она толкнула меня.
— Нечаянно, — вставила я. — Извини.
— Слышь, рыжая, заяц ты недоделанный, я тебе лично ушки поотрываю за такие выходки. Ну-ка извинись, — потребовала другая арестантка, обладательница хриплого голоса.
— Я уже извинилась. Это вышло случайно.
— Мне кажется, девочки, или эта дрянь не раскаивается?
Заскрипели койки, послышался шорох. Я пошла к выходу, но «пострадавшая» арестантка уже загородила его своим крупным телом. Женщины стали подбираться ко мне, нехорошо посмеиваясь.
— Это вышло случайно, — повторила я и, но второй раз извиняться не стала.
— Это тоже случайно, — ехидно ответили мне и попытались засадить в глаз.
Скорость реакции спасла меня от фингала, но не могла спасти меня от следующих ударов разозлившихся арестанток, которых Марла настроила против меня. Отходить было некуда, враги — вражини — повсюду. Они лезли ко мне со всех сторон, дергали за одежду, волосы, пинали в колени, чтобы повалить, и старались сделать это по возможности тихо, чтобы не прибежала охрана.