— Брось, старик, она не пойдет за тебя, — сказали приятели.
Прощай, Ирина. Прощай, любовь моя. Прощай, настурция. Жизнь идет. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые... Леониду Павловичу больно было смотреть вперед. Зашел к Сереге, изъял все запасы спиртного, выпил и, взглянув на часы, заторопился в фешенебельный ресторан «София». Там его ждали.
* * *Леонид Павлович спал долго. Был полдень, когда он открыл опухшие веки. Солнце хозяйничало в комнате. С глянцевой бумаги на стене озорно улыбалась ему дочь и, держась за смородиновый куст, вроде бы предлагала: «Хочешь ягодку?» «Хочу,» — сказал Леонид Павлович. Что-то тяжкое свалилось с души в эту ночь. Что-то долго и болезненно нарывало в нем, распирало изнутри и вот — лопнуло. Потянулся последний раз и пошел умываться. Сквозь шум воды и бодрое фырканье из ванной неслось на всю квартиру: «А там вдали, вдали за косогором...»
1976 г.
Голос из тьмы
Мы пришли ниоткуда и уйдем никуда. Из тьмы небытия, из сумерек детства загорается свеча нашего сознания. Скоро мы начинаем понимать, что это не навсегда: будет последний жест, последнее слово. До этой границы — наша жизнь, полная боли и радости, страстей и тоски. Чудо появления омрачено страхом смерти и неизбежными страданиями. Вокруг сложный, необъятный, многоярусный мир. Мы чувствуем наше родство и догадываемся, что именно в недрах этого мира была высечена искра, а потом разгорелся огонь человеческого разума. Мы уникальны в этом. Насколько нам известно, ничего подобного до нас в природе не существовало. Лишь нам дано выстрадать и осознать все, чем живет этот загадочный, пугающий своей бесконечностью и катаклизмами мир. А зачем? Рано или поздно каждый из нас задает себе этот вопрос.
I1. Есть люди, которые сомневаются или даже отрицают реальность объективного мира. Мне трудно согласиться с ними. Историческое и индивидуальное сознание постепенно вычленяет окружающую среду и себя, в себе же — тело и самосознающее «я», т. е. собственно сознание. «Я мыслю, следовательно, существую» — формула самосознания. Я могу существовать и без сознания, но уже рангом ниже, как биологическая особь. Меня вообще может не быть, но, поскольку я есть, я твердо знаю: мир существует.
2. Мир существует в движении и переменах. Движение настолько неотъемлемый атрибут реального, что можно сказать: нечто есть постольку, поскольку его нет. Т. е. в каждый миг любой объект есть не то, чем был. Есть, правда, качественная определенность объекта. Но и она не вечна. Целое живет и умирает. А целостность мира? Вселенной? Есть ли вообще нечто вечное, нерушимое, что поддается уразумению?
3. Говорят, Вселенная вечна. Почему? Потому, что она не имеет начала и не имеет конца, ни во времени, ни в пространстве. Вселенная бесконечна и безгранична как в макро, так и в микроизмерении. Беспредельна в своей безграничности и многообразии. Сколько бы мы ни познавали ее, на одно открытие встает десять загадок, и единственное, в чем можно быть уверенным до конца, что этот процесс бесконечен. С накоплением знаний мы лишь убеждаемся в непознаваемости мира. Значит, тезис о вечности Вселенной не корректен. Мы не можем ни утверждать, ни отрицать это. Мир — это тайна. Мы постигаем творчество превосходящих нас сил. Из того, что они загадка для нас, вовсе не следует, что они сверхъестественны. Религиозное мироощущение, основанное на признании ограниченности нашего разума и надчеловеческого творчества, более истинно и естественно, чем псевдонаучная антропоцентрическая самонадеянность.
«Я знаю то, что я ничего не знаю» — вот подлинно научная формула человеческого познания. Достоверно мы знаем только то, что знает религия: таинственность мира и наличие высших движущих сил — Творца. Всякое другое наше знание локально и относительно. Нам недоступен смысл явлений, которые мы открываем, ибо ни одно из них не познаем вполне. При всей настойчивости наших изысканий мы — лишь растерянные свидетели Великой Тайны, свершающейся в нас и вокруг нас. Надо иметь ум и мужество, чтобы признаться себе в этом и не утратить вкуса к дразнящей неизвестности. С древнейших времен это признание лежит в основе великих философско-религиозных традиций. Например, даосизма — учения Лао-цзи: видимая, воспринимаемая природа — «дэ» — есть эманация недоступной нам сущности — «дао». Как хорошо найдено слово: «Дао» — закон, путь, движение! Движение как закон мироздания. Все течет, все меняется. Где жизнь, там смерть. Ничто не вечно, кроме одного — движения. Неведомая сила непрерывно творит Вселенную, кружит Землю и наши головы, чего она хочет, несет нас — куда?