Чужая боль — коснись её щекой,
губами и звериною, утробной тоскою —
что ты смыслила в такой?
И впредь не удостоишься подобной.
III
Переводы
Джон Донн
Мощи
Когда приют, где тлеют мои кости,
Откроют вновь для будущего гостя,
Предупреждаю: никаких гостей
Я не впущу. Я здесь делю постель
С моей любимой. Вам докажет то
Браслет волос вокруг кости моей.
Пускай же не тревожат нас. О, кто
Поймёт, что тут обвенчаны мы с Ней,
Что этот незатейливый браслет
Пресёк возможность нам сойти на нет —
Сюда её душа пришла моей вослед.
И если это будет в те года,
Когда ещё Господнего суда
Боятся будут — кости отнесут
В святилище. Покинув свой уют,
Придут к нам люди. Ты, любовь моя,
Марией Магдалиной станешь там,
И Кем-нибудь, наверно, стану я, —
И если будут верить чудесам,
Я расскажу о чудесах иных,
Которые мы, будучи в живых,
Творили, но о чудесах земных.
Мы искренне любили. И Господь
Судья тому — не знали мы, что плоть
Соитья ждёт. Любовь была чиста,
И с Ней соединяли мы уста,
Как дети в праздник, не касаясь тех
Частей запретных, где гнездится грех.
Такие чудеса творили мы.
И вечность улыбается из тьмы
Могилы, где мой прах уже остыл.
Всё так. Но хватит ли мне слов и сил
Вам рассказать, как я Её любил?!…
Эдгар Аллан По
Аннабел Ли
В старинном прибрежном одном королевстве,
Где встреча воды и земли,
Быть может, кто слышал о деве прелестной
По имени Аннабел Ли?
Быть может, кто помнит печальную повесть
О деве, о нашей любви?
Мы были детьми в королевстве старинном,
Где волны на берег легли.
Но больше, чем просто любовью, любили
Друг друга мы с Аннабел Ли.
И нас серафимы крылатые в небе
Желали отнять у земли.
Быть может, поэтому в том королевстве,
Где встреча воды и земли,
Холодное облако ветром пронзило
Прекрасную Аннабел Ли.
И дева моя, увезённая братом,
Навеки осталась вдали —
В одной из гробниц королевства морского,
Где волны на берег легли.
Ведь ангелы не были счастливы в небе,
Завидуя нашей любви.
Поэтому ночью в морском королевстве,
Где встреча воды и земли,
Тот ветер, что выдул из облака холод,
Убил мою Аннабел Ли.
Но наша любовь оказалась сильнее
Испытанной взрослой любви,
Испытанной мудрой любви.
И ни серафимы в своём Эмпирее,
Ни бесы в морях не могли
С тех пор разлучить мою душу с душою
Прекраснейшей Аннабел Ли.
Луна в небесах мне вещает о снах
Прекраснейшей Аннабел Ли.
И звёзды горят, посылая мне взгляд
Прекраснейшей Аннабел Ли.
Вдали от людей я все ночи лишь с ней,
С любимой, с невестою, с жизнью моей
В гробнице, в которой её погребли,
В могиле, где волны на берег легли.
Улялюм
Было небо окутано мглою.
Было в листьях бессилье и тленье.
Было в листьях унынье и тленье.
Был октябрь, и стояла стеною
Незабвенная ночь погребенья,
Где Обера дыханье сырое,
Где Уира туман и виденья,
Там, где озеро с мутной водою,
И туманы, и лес, и виденья.
Среди этого сна и тумана
Как-то раз со своею Душой
Побывал я — с Психеей, с Душой.
Было сердце подобно вулкану,
Скорбь моя изливалась рекой,
Мутносерной кипящей рекой,
Чей лавинный поток неустанно
Обрывался с горы ледяной.
Содрогаясь, стонал неустанно
В этом царстве тоски ледяной.
Разговор наш был полон покоя.
Только в мыслях — унынье и тленье.
Только в памяти — сухость и тленье.
Мы забыли, что тою порою
Был октябрь, затопляемый мглою,
И проклятая ночь погребенья.
Не узнали того запустенья,
Где скитались во время былое:
То Обера дыханье сырое
И Уира туман и виденья.