Он говорить ни с кем не хочет.
В сиянье дня, в ночную тьму
Он только жалобно бормочет,
Что очень холодно ему.
Необычайный сей рассказ
Я вам правдиво изложил.
Да будут в памяти у вас
И Гуди Блейк, и Гарри Джилл!
Строки, написанные неподалёку от дома и переданные моим мальчиком той, к кому обращены
Весенним первым тёплым днём
Миг новый прежнего прелестней.
На дереве у входа в дом
Малиновка заводит песню.
Блаженством воздух напоён
И вся ожившая округа —
От голых гор и голых крон
До зеленеющего луга.
Сестра, из комнаты своей,
Заботами пренебрегая,
На воздух выйди поскорей,
Почувствуй солнце, дорогая!
Простое платьице надень
И не бери с собою чтенья.
Я так хочу, чтоб в этот день
Мы вдоволь насладились ленью.
Условностей привычный гнёт
С себя мы сбросим, и сегодня
Мы новых дней начнём отсчёт,
Как после даты новогодней.
Всему цветение суля,
Любовь вселяется украдкой
В сердца, и влажная земля
Пронизана истомой сладкой.
Мгновенье может больше дать,
Чем полстолетья рассуждений.
Мы каждой порой благодать
Впитаем в этот день весенний.
Укладу новому храня
В сердцах своих повиновенье,
Весь год из нынешнего дня
Мы будем черпать вдохновенье.
И сила этого вокруг
Распространенного блаженства
Поможет нам с тобой, мой друг,
Достичь любви и совершенства.
Так поскорее же надень
Простое платьице и чтенья
В путь не бери — ведь в этот день
Мы вдоволь насладимся ленью.
Саймон Ли, старый егерь, и описание происшествия, с ним приключившегося
Вблизи поместья Айвор жил
Тщедушный маленький старик.
Твердят, что прежде, полный сил,
Он ростом был велик.
Но спину крепкую его
В дугу согнуло время:
Её восьмидесяти лет
Отяготило бремя.
Мундир старинный голубой
На нём опрятен был и цел.
Но догадаться мог любой,
Что он нужду терпел.
Беспечным егерем служил
Он четверть века с лишним.
И нынче щёки у него
Подобны спелым вишням.
Никто трубить, как Саймон Ли,
Во дни минувшие не мог:
Четыре замка той земли
Будил весёлый рог.
Давно уж Айвор пуст, увы!
И господа в могилах,
Собаки, лошади мертвы —
Лишь Саймон пережил их.
Былые подвиги его —
Вы сами видеть бы могли —
Лишили глаза одного.
О бедный Саймон Ли!
Свой век влачит он без детей,
С женою старой рядом,
На деревенском пустыре
В соседстве с водопадом.
Он весь осунулся, зачах,
Фигура сгорблена, крива.
На тощих высохших ногах
Он держится едва.
Он смолоду не знал труда,
Он не ходил за плугом —
Явилась к Саймону нужда
С годами и недугом.
Средь этих пастбищ и полей
Мог до упаду бегать он,
Опережая лошадей,
Ведя удачный гон.
Он всё ещё от лая псов
Приходит в упоенье,
От их весёлых голосов,
Звучащих в отдаленье.
Покрепче Саймона была
Старуха Руфь, его жена,
И часто на себя брала
Тяжелый труд она.
Хоть от работы оторвать
Едва ли что могло их, —
Не много проку было в том,
Увы, для них обоих.
Близ хижины, поросшей мхом,
Принадлежал им клок земли.
Её на пустыре глухом
Возделал Саймон Ли.
Давно уж не даёт земля
И скудных урожаев.
Как может прокормить она
Столь немощных хозяев?
О том, что доживает дни,
Он скажет сам наверняка.
В трудах распухшие ступни
Болят у старика.
Читатель добрый, вижу я,
Ты кротко ждёшь финала.
Занятной повести, мой друг,
Душа твоя б желала.