- Ты задаешь трудный вопрос. Как я могу ответить, если я не знаю, о чем будет речь? - Он помолчал. - И все же я дал клятву, и у меня еще осталась честь, что бы обо мне ни говорили. К тому же я слышал слова Богини. Она хочет, чтобы я помог тебе, одной из избранных ею. Говори же, не бойся. Что за страшная тайна мешает тебе сказать прямо?
- Я знаю твой язык, потому что я - волшебница, - ответила Ориэлла и вдруг с удивлением осознала, что слово, которое она произнесла, непохоже на казалимское "волшебник" и означает что-то вроде "эфировидец". Но что бы это могло быть такое?
Однако Шианнат понял ее, и лицо его прояснилось.
- Эфировидица? - воскликнул он. - О благословенная Богиня! Теперь я понял твой замысел! Благодарю, благодарю тебя!
Ориэлле его восторг показался чрезмерным. О Боги, только бы он не был похож на Черную Птицу, которой волшебная сила Ориэллы нужна была лишь для осуществления собственных целей!
- Погоди, - тихо сказала она. - А что Язур рассказал тебе о нас?
Шианнат покачал головой:
- Немногое. Он учит наш язык, но ему не хватает слов. Я надеялся, что ты мне все объяснишь, госпожа.
- Да, - ответила Ориэлла. - Ты имеешь право знать, что здесь к чему. - Она уселась, прислонившись спиной к теплой трубе и поплотнее закуталась в одеяло.
- Вот как было дело... - начала она.
***
Хотя часы, в течение которых отсутствовал Шианнат, показались Язуру вечностью, вести, принесенные ксандимцем, вознаградили его за долгое ожидание. Ориэлла невредима, и ясно, что Шианнат тоже не устоял перед ее чарами. Воин никогда еще не видел своего спасителя таким взволнованным. Но были и тревожные новости. Шиа неведомо где. Черная Птица оказалась изменницей, еще двое друзей - ранены и в темнице, Анвар - заточен в Аэриллии. Еще не дослушав до конца, Язур сделал попытку встать и потребовал свой меч.
- Нет, - покачал головой Шианнат и добавил с мягкой настойчивостью:
- Ориэлла говорит: ждать.
- Ждать? - возмутился Язур. - Как можно ждать, когда друзья страдают? Ты ничего не понял, проклятый дурень! - И, лишь увидев удивленное лицо ксандимца, Язур сообразил, что кричит на своем языке.
Шианнат улыбнулся:
- Она говорит: надо ждать. Будет ребенок, тогда будем биться. - Голос Шианната стал железным. - Раньше, чем биться, ты должен поправиться.
Язур неохотно уступил.
- А как мы узнаем, что ребенок родился? - спросил он мрачно.
- Каждый день я буду следить. Она подаст сигнал - я увижу огонь в окне. Тогда - пойдем!
Язур вздохнул. Опять ждать! Но Ориэлла права. Их слишком мало, и надо подождать, пока восстановится ее волшебная сила. А покуда ему следует научиться терпению и стараться поскорее снова встать на ноги.
Глава 17
ВЫЗОВ ПРИНЯТ
Паррик снова напился. Он уже дошел до такого состояния, когда человек знает, что пьян, но это его не тревожит. Что поделаешь - питие было единственным спасением от скуки и тоски после того, как Эфировидец спас их от гибели. Бравый кавалерист уселся верхом на запорошенное снегом бревно неподалеку от той, похожей на башню скалы, где находилась Палата Ветров. Обернувшись, Паррик поглядел на гору, возвышавшуюся за спиной, и вздрогнул, вспоминая тот кошмарный ночной спуск. Он всегда считал себя человеком достаточно крепким, чтобы вынести любые испытания, но он никогда еще не воевал с горами... О Боги, тащить умирающего старика через эти бесконечные снега, когда начинается буря, да при этом еще бояться, что вот-вот тебя настигнут эти чудовищные кошки... Идти вперед, когда ноги уже не слушаются, и знать при этом: один неверный шаг - и ты сорвешься в пропасть!..
- О Боги, - проворчал Паррик. - Неудивительно, что я столько пью.
Впервые в жизни кавалерийский начальник чувствовал свое бессилие и тяжело переживал это.
- Что я здесь делаю? - ворчал он, в сотый раз задавая себе те же вопросы. - Я просто честный вояка. Дайте мне меч и хорошего коня - и тогда я покажу, на что я способен. Но эти горы, эти огромные черные твари, да еще полуслепой оборотень, который сначала разговаривает с ветром, а потом у тебя на глазах превращается в коня... - Он прищурился, глядя на кожаный сосуд, который держал в руке. - Не то чтобы Чайм плохой парень, нет, он ведь варит на редкость приятный мед. Немножко сладковат, на мой вкус, но свалить с ног может запросто. Маре бы он понравился.
И тут Паррик понял, почему он запил. Его мучила тоска по Нексису, по гарнизону, по своим обязанностям командира, по военным учениям. Ему нужно было найти применение своим навыкам. А больше всего он тосковал по своим товарищам, по Ориэлле, Маре и Форралу, с которыми они, бывало, сиживали по вечерам за бутылочкой в "Невидимом Единороге". И сейчас он пытался заглушить тоску и бессильную ярость. Паррик тревожился за Ориэллу. Но ему оставалось только связать свой жребий с "тьмой, закрывающей луну", как поэтично выражался Эфировидец.
- Надо ждать, - советовал Чайм. - Один ты через горы не пройдешь. Дождись нужного времени, и ты придешь на помощь друзьям во главе войска Ксандима. Я кое-что придумал.
Паррик был вынужден признать, что план Чайма вполне толковый, во всяком случае, прямых изъянов в нем не было. Однако кавалерист ничего не знал о ксандимских обычаях и должен был верить Чайму на слово - так же, как и его заверениям, основанным на беседе с ветрами, что Ориэлла должна быть в Башне Инкондора.
Несмотря на свою подавленность, Паррик не удержался от улыбки, вспомнив, что придумал этот Чайм. Чатак свидетель, этот парень с головой! В тот вечер они с Эфировидцем сидели в его пещере - если можно назвать пещерой место, где стол, кровать и лавки словно вырастают из камня как живые. Предложение Чайма выглядело до того дерзким, что у Паррика захватило дух.
- На помощь ксандимцев рассчитывать не приходится, - говорил Эфировидец, передавая Паррику кувшин с медом. - Мой народ яростно бьется, защищая свою землю от казалимских налетчиков, но нападать самим - не в нашем характере.
Паррик принял кувшин и с удовольствием сделал большой глоток. Чайм между тем продолжал:
- Как я уже говорил, у меня было видение, из которого следует, что нужно помочь твоим друзьям - светлым силам. Но есть только один способ заставить ксандимцев драться за твое дело: ты сам должен стать вождем.
- Что? - Паррик поперхнулся, пролив мед в костер. Пламя ярко вспыхнуло. Чайм услужливо похлопал его по спине.