— Договорились, — улыбка осветила его лицо, хоть уголки губ и пытались сопротивляться.
Шёл двенадцатый час ночи, а он оттирал с пола Настину кровь.
Решение Анны приехать самой лишь сыграло ему на руку. Выходя из квартиры, Рома не заметил, какой бардак оставил за собой: подушки на диване были забрызганы пятнами крови, поломанный ноутбук валялся на полу, вся ванная комната чуть ли не залилась лужей, потому что Рома мылся без задёрнутой занавески, напрочь забыв о ней. Пока он дожидался приезда Анны, то успел привести квартиру в порядок и проветрить её от запаха пота, возникшего в результате борьбы двух влюблённых.
Где-то на улице гавкнула собака, послышался звон бьющегося стекла, после чего собака замолчала. Рома оставил окно открытым, подошёл к дивану, с которого убрал подушки, и сел на него, тут же закрыв глаза. С тяжёлым выдохом из груди вышел прожитый день, все переживания. Наконец-то этот день заканчивался. Этот бесконечный, кошмарный день… Через несколько минут начнётся новый, люди передвинут на своих календарях красную рамку, и ещё одни 24 часа останутся позади.
Мысль об этом грела душу, но было ещё кое-что, что следовало сделать. Пока Рома не заснул, для него продолжался этот день, и будет продолжаться недолго, если всё пойдёт по плану. Но Анна согласилась на разговор, согласилась на приезд к нему домой, а потому всё шло хорошо.
Всё шло просто замечательно.
Рома выдохнул стресс в темноту и вдохнул спокойствие, полностью отдавшись тишине.
10
Домофон зазвонил после полуночи, когда Рома уже почти заснул.
Он подошёл к двери, снял трубку и спросил:
— Кто?
— Знаменитая на весь мир актриса. Пришла в гости к незнакомцу, который её позвал.
На его лице расплылась улыбка, хоть её и пыталась скрыть темнота. Палец нажал на кнопку, в динамиках что-то коротко пискнуло, после чего в трубке раздался звук открываемой двери. Через минуту или чуть больше в квартиру войдёт неписаная красавица, и Рома растает, ведь его уже ничто не удерживает от того, чтобы влюбиться в кого-то без памяти. Если он кому-то подарит свою любовь, никто не обвинит его в измене или неверности. Он был свободен. Теперь да, свободен. Но почему тогда он чувствовал себя так, будто за ним следят чьи-то глаза?
Потому что у меня есть дело, подумал Рома. Я дал себе слово и на этот раз сдержу его. Сдержу, во что бы то ни стало.
Он зашёл в гостиную, включил свет и встал перед зеркалом во весь рост.
И увидел высокого, стройного красавца. На нём были надеты белая рубашка, выправленная наружу и закатанная в рукавах; чёрные брюки и такого же цвета кожаные туфли, которые так и подмывало снять, дав ступням свободу. Вены на руках выпирали. Рома приподнял рубашку и увидел ещё одну, тянущуюся к самой промежности подобно бледно-голубой змее, спрятавшейся под песком. Волосы на голове были аккуратно уложены в классическом стиле, расстёгнутые верхние пуговицы слегка приоткрывали грудь, мышцы которой хорошо проглядывали через белую ткань. Свет ламп очертил фигуру Ромы, его торс — широкий в плечах, узкий в бёдрах — и отразился от поверхности карих глаз, пропитанных спокойствием.
В дверь постучали. Два раза. Робко, по-женски.
Он подошёл к ней, открыл замки и опустил ручку вниз.
На том же пороге, на котором ещё сегодня стояла Настя, курила сигарету Анна, не изменяя своей манере держать руки скрещёнными под грудью. Она не сняла своё шикарное платье. Казалось, теперь оно ещё больше облегало тело, прижалось к нему, почти что срослось. Единственное, что отличало её от привычного образа, так это накрашенные ярко-алым губы, притягательность которых не мог скрыть даже табачный дым.
И было ещё кое-что, заставившее Рому обомлеть, не в силах выдавить из себя хоть слово — волосы Анны, обычно заплетённые в косы, свободно свисали вниз, ластились по шее, плечам, грудям и ползли по спине. Их тёмный каштановый цвет мог бы соблазнительно переливаться на солнце, но под обычной лампочкой подъезда он не был столь прекрасен, каким мог бы быть в утренних лучах. Тоненькая, по-настоящему женская шея переходила в чётко выраженные ключицы, под которым за глубоким декольте был не особо сильно припрятано то, что уже не одно тысячелетие сводило мужчин с ума.
Дым растворился в тишине, повисшей между двумя парами глаз.
— У вас на первом этаже кого-то вырвало. Этот подъезд умеет встречать гостей.