Бемин снова серьезно кивнул и быстро зашагал по коридору. Его шаги медленно затихли на большой винтовой лестнице, оставив Киндана один на один с чьим-то жутким присутствием.
Он вернулся к письменному столу и принялся за чтение, стараясь разобрать каждое слово, написанное покойным Мастером-Целителем.
Два часа спустя у него было больше вопросов, чем ответов. Он обыскал весь стол в поисках обрывка бумаги и, наконец, от безысходности, перевернул один из старых черновиков Корианы и начал делать заметки.
Первые симптомы. Первый заболевший. Первая смерть. Второй пациент, за ним третий. Он вставил имена и даты, нахмурив брови и пытаясь понять закономерность.
— Нужно установить инкубационный период, — нацарапал Леннер в одной Записи.
— Это я знаю, — пробормотал Киндан. — Но что это такое?
Он покопался в памяти, пытаясь вспомнить, что Леннер рассказывал о болезнях. Сначала идёт скрытый период, когда нет никаких симптомов, затем инфекционный период, когда болезнь может распространяться, и, наконец, — Киндан не мог вспомнить, как это называлось — время с момента инфицирования до выздоровления или смерти.
Люди, которые были инфицированы и выздоровели, имели иммунитет от болезни, в этом Киндан был уверен. Но какие-то смутные воспоминания из его бесед с Микалом подталкивали его к мысли, что иногда выздоровевший человек может вновь заразиться той же самой болезнью. Однако, если бы это было так, то Киндан, безусловно, заразился бы снова. Хотя, он всё еще мог находиться в скрытом периоде, не будучи сам разносчиком инфекции.
— Как только я узнаю скрытый период, я смогу сказать, могу ли я все еще быть заражен, но не заразен, — сказал он вслух, надеясь, что, услышав эти слова, он сможет вспомнить их. Они определенно звучали так, как те, что он когда-то слышал от Микала или Леннера.
Сначала нужно определить скрытый период, сказал себе Киндан и вспомнил свою поездку в Бенден Вейр. Их не было почти семидневку, и когда они вернулись, все уже были больны.
Семидневка. Он снова просмотрел свои записи. Всё сходилось. Может, чуть меньше, может, всего пять дней. Но не больше семидневки. Киндан с чувством облегчения понял, что с тех пор, как он почувствовал себя плохо, прошло больше семи дней. Он, скорее всего, не был инфицирован. Он не мог знать это точно, он мог быть уверен только в том случае, если не заболеет в течение всего цикла существования болезни, состоявшего из скрытой фазы, инфекционного периода и заключительной фазы.
Инстинкт подсказывал ему, что болезнь длится не более трех семидневок, что инфекционный период длится от четырех до шести дней, возможно, семь дней, но не больше, и что заключительная фаза, скорее всего, примерно столько же, меньше семи дней, и только после этого человек будет полностью здоров.
Таким образом, если человек не проявлял никаких симптомов в течение трех семидневок, он вряд ли заразен, и маловероятно, что он болен этой смертельной болезнью.
Он встал из-за письменного стола, прихватив свой клочок бумаги, и направился в Большой зал.
— Киндан! — крикнула Мерила, едва заметив его. — Как здорово, сможешь меня подменить? У меня уже совсем нет сил.
— Конечно, — сказал Киндан, сразу оценив степень усталости акушерки по её неровной походке, тёмным кругам под глазами и отсутствию координации в движениях. — Не вставай, пока не проснешься сама.
— Тогда до утра, — сказала Мерила и указала на группу коек, стоявших отдельно. — Может, к тому времени твои друзья уже почувствуют себя лучше.
Киндан кивнул, но его взгляд остановился на койках, стоявших дальше, и он направился сначала к ним.
— Киндан, — воскликнул Верилан, увидев его, — я думал, ты умер.
— А я вот не умер, — ответил ему бодро Киндан. — И тоже рад тебя видеть. — он осмотрел пасту из камня настроения, нанесённую на лоб Верилана и с облегчением отметил, что та была почти полностью зеленой, лишь кое-где отсвечивая красным. — Тебе что-нибудь нужно?
— Утка бы не помешала, — послышался голос Келсы с соседней койки. — Или разрешение воспользоваться уборной.
— Нет, — тут же ответил Киндан, подозвав к себе одного из холдеров и жестами объяснив, что требуется судно. Холдер понимающе кивнул и умчался. — Потерпи немного, сейчас принесут.
— Никогда не думала, что снова буду писать, — сказала Келса. — А теперь мне пора.
Киндан, который за последние несколько семидневок слышал и имел дело с гораздо более шокирующими проявлениями организма, не отреагировал на это признание, лишь сказав ей язвительно, — Терпи.