Его дни были заполнены ощущением восторга от уроков, и его разнообразными нелепостями; он не имел умения Ноналы в профессиональном пении, ни страстного стремления к сухим, пыльным Записям, которые делали глаза Верилана яркими от возбуждения. О, он мог расстраивать глупые выходки старших учеников и ой как хорошо это делал, но это трудно было назвать арфистским даром, и к тому же, Киндан думал, что нет дела, в котором он одарен.
Ну, кроме барабанов. Барабаны на Перне были более, нежели ударные инструменты; они были жизненно необходимы для передачи новостей между Холдами и Мастерскими. Лишь наездники драконов могли перемещаться быстрее, нежели барабанное сообщение и, барабанные сообщения были доступны всем, только барабанные сообщения переносили полные новости по Перну.
Киндан знал барабанное дело, как те каменные пещеры, в которых он вырос. Он мог слышать «Первый Звонок» утром и «Последний Звонок» ночью; он любил быть первым в расшифровке кодов. Он любил размышлять, сколько времени понадобиться Ваксораму, который, как и Киндан, почти ни в чем не был хорош, чтобы расшифровать последние сообщения. Он любил слова из отдаленных мест, которые давали ему ощущение путешествия по миру, какого-то единения с людьми всего Перна.
Он был хуже в изготовлении барабанов, чем в игре на них. Фактически, он не мог себе представить, почему так плох в изготовлении вещей.
— Ты сможешь, просто продолжай пытаться, — твердо сказала ему Нонала в день, когда Киндан упомянул об этом.
— Ты сможешь, — согласился Верилан, хотя Киндан чувствовал, что его согласие продиктовано больше лояльностью, чем убеждением. — Ты так хорош в кодировке, — нахмурился Верилан; барабанные коды были для него весьма просты. Он был хрупко сложен и не имел силы, чтоб сделать большие барабаны с хорошей громкостью звука, нужной для выхода за основную долину Форт Холда, и его медленные методичные движения делали для него сложной расшифровку много-ритмовых кодировок. Во время того, как он расшифровывал первый удар, поступал второй и уходил, потерянный навсегда.
Ваксорам испытывал огромное наслаждение, насмехаясь над неудачами Киндана. Иногда Киндан думал, что Ваксорам злорадствовал над другими, чтобы отвлечься от собственных слабостей, но неослабевающие движения старшего ученика никогда не давали много времени для размышления о последствиях. Была только одна вещь, в которой был хорош Ваксорам, это фехтование. Хитрость не была сильной стороной старшего ученика, но его достижения, выносливость и откровенная грубость обычно гарантировали ему победу.
— Ты не имеешь тонкости, — сказал ему мастер Деталлор на одном из их практических занятий. Он показал на Киндана. — Ты должен учиться у этого юноши. Он похоже понимает, о чем я говорю.
Почти немедленно Киндан захотел, чтобы Мастер не выделял его так; Ваксорам выбрал Киндана как противника в следующем спарринге. Он начался хорошо. Киндан первым нанес удар, но тогда Ваксорам дал прямой отпор — и, к сплошному удивлению Киндана — меняя руки в среднем нажиме, делая финты распрямленной правой рукой и нанося удары с помощью рапиры в левой руке.
— Лучше, — сказал Деталлор, когда Киндан пошатнулся, хрюкая от боли. — Но фехтование левой рукой не даст победы над другим левшой, — предупредил Деталлор, выхватывая свою рапиру. — Вот, дай я тебе покажу.
И он продолжил управлять левосторонним боем по направлению к Ваксораму, который выглядел настолько дико, что Киндан забыл о том, что тот ушиб его грудь.
Если бы Киндан не надеялся осуществить свою мечту быть арфистом, арфистом Вейра, он бы покинул Цех Арфистов, чтобы освободиться от непрекращающихся тычков Ваксорама.
Осенняя погода в Форт Холде была не такой ужасной, как холод, который Киндан ощущал в Наталон-кемпе в Кром-холде, но дождь, похоже, затягивался, утренние туманы были все плотнее и холоднее — иногда на протяжении всего дня — и несчастливая погода соответствовала его несчастливому настроению.
Два месяца спустя после его возращения из Вейра Плоскогорье, Киндан оказался в хвосте мокрой утренней пробежки, сопровождаемый, как всегда, Вериланом и Ноналой. Верилан кашлял больше обычного, и было ясно, что он попадет в лазарет с досадным кашлем еще до конца недели.
Дождь превратил обочину дороги в коричневую кашу, но утоптанная поверхность дороги была слишком жесткой для их ступней, так что они придерживались скользкой и грязной обочины. Шум позади них испугал их, так что Верилан потерял свой темп и Киндан в него врезался. Они оба полетели вниз в грязь. Келса бросила взгляд на их растрепанный вид и начала хихикать.