Ваксорам остановился и повернулся, ища Киндана, который бесстрастно его ожидал. Ваксорам начал медленно наступать, продвигаясь соответствующим фехтовальным стилем. Когда он был на расстоянии броска от Киндана, он остановился. Киндан ожидающе на него посмотрел. Наскок Ваксорама сопровождался трепетом его ноздрей. Киндан отпрыгнул в сторону и сделал ответный толчок в правое плечо Ваксорама. Он услышал, как Ваксорам зашипел от боли, но быстро собрался и отступил в сторону. Ваксорам далеко отступал, на его лице была смесь выражений удивления, страха и злости.
— Ты сдаешься? — крикнул Киндан.
Ваксорам ответил ему злым рычанием и наступлением. Киндан парировал и сделал новый выпад, но его клинок скользнул по плечу Ваксорама. Киндан отступил.
— Убегаешь? — с издевкой спросил Ваксорам.
Киндан ничего не ответил, снова сконцентрировав свои глаза на Ваксораме. Он был готов к нападению Ваксорама, снова отбился, но на этот раз в своем выпаде он поднял клинок выше и угрожал лицу Ваксорама. Старший ученик отдернул свою голову.
Киндан отступил назад и вправо. Ваксорам стоял настороженно, пристально разглядывая Киндана. Бока старшего ученика тяжело вздымались, но Киндан подумал, что это от страха, а не оттого, что тот запыхался.
— Ты видел, что я сделал с томатами? — спросил Киндан. Он увидел загоревшееся любопытство в глазах Ваксорама. — Я могу точно также разрезать твои глаза, — он увидел, как выражение ужаса проползло по лицу Ваксорама. Огромный ученик слепо бросился с громким криком, но Киндан был готов и отступил, развернув свой клинок к Ваксораму.
Ваксорам неуверенно остановился. Прошло мгновение, пока он повернулся к лицу Киндана. В это мгновение Киндан понял, что бой окончен, что Ваксорам пытается уйти, почетно сдавшись.
И Киндан позволил ему это.
Он поспешил к огромному ученику. Ваксорам отступил, потом занял позицию, подняв клинок в обороне. Когда Киндан напал, он отбил клинок Ваксорама в сторону и скользнул по незащищенному лицу Ваксорама — просто под левой глазницей, оставляя тонкий, кровавый след.
Ваксорам замычал от боли и ужаса. Он сделал выпад, но Киндан был готов, он еще раз отступил, но на этот раз ударил ногой, отключая Ваксорама. Он покружил вокруг и встал над поверженным парнем, его клинок прижался к горлу Ваксорама.
— Сдавайся, — медленно сказал Киндан. Он поднял свое острие ко второму глазу Ваксорама, потом опять к его горлу. — Ты сдаешься?
Ваксорам облизнул губы, его глаза увеличились, а сердце бешено билось, его кадык задвигался, но он не сказал ни слова.
— Я не хочу убивать тебя, — объявил Киндан, его глаза уперлись в противника. Глаза Ваксорама в удивлении сузились. — Если ты не сдашься, я ослеплю тебя, — Киндан подвел острие к левому глазу Ваксорама. — Подумай об этом, — сказал он очень заботливо. — Подумай об этом и сдайся. — Он кивнул на саблю Ваксорама, которая все еще была в руке ученика. — Отбрось свой клинок, — приказал он.
Легким броском Ваксорам откинул свой клинок прочь. Он приземлился недалеко от него.
— Теперь сдавайся.
Ваксорам не двигался, несомненно, переживая полное поражение.
Киндан отошел прочь и сделал жест своим клинком. — Стань передо мной на колени и сдавайся, — сказал он, используя формальные слова, которым его научил Деталлор, слова, которые он никогда не думал употребить на самом деле, лишь наедине с собой.
Ваксорам медленно поднялся на колени. Когда он это сделал, одна его рука метнулась за клинком, но Киндан заметил это движение и одним взмахом своего клинка, отшвырнул другой клинок в воздух. Он взмахнул своим клинком в сторону Ваксорама, на этот раз острие тяжело уперлось в бок противника прямо над левым легким.
— Теперь говори, что сдаешься, — сказал он и его голос скрипел от злости. — Говори так громко, чтобы все услышали, или я проткну твое легкое.
— Я сдаюсь, — тихо сказал Ваксорам, упираясь лицом в землю.
— Поднимайся, — приказал Киндан, подталкивая его кончиком своего клинка. — На колени.
Ваксорам встал на колени.
— Сдавайся.
— Я сдаюсь, — сказал Ваксорам громче.
— Скажи это всем, — скомандовал Киндан.
— Я сдаюсь Киндану, ученику Цеха Арфистов, — сказал Ваксорам, его голос разносился достаточно громко. — Я сдаюсь на его суд над моим телом, и я признаю его право.