Лысый опускается на колено рядом с жертвой, чтобы нанести последний, смертельный удар.
В этот момент в моей голове будто взрывается сосуд гнева, а вместе с этим взрывом приходит понимание, что и как делать. Я энергетически тянусь к струнам обоих громил. К красным струнам здоровья, хотя у меня сильное искушение заняться черными. Меня останавливает какой-то внутренний барьер, имеющий нечто общее с заповедью «не убий». Но на красных струнах я отрываюсь от души, так их зажав, что оба вопят и корчатся от боли. Я взбешен и мог бы длить эту пытку долго, но приближающийся звук полицейской сирены заставляет спешить. Резко переключаюсь на их серые струны страха, «тренькнув» по ним изо всех сил. В результате дикий приступ паники заставляет громил метнуться прочь, не разбирая дороги. В считанные секунды они скрываются за углом, проявив завидные спринтерские качества, а я бросаюсь к оставшейся лежать на земле Александре.
Она не двигается, и я уже боюсь самого худшего – звучания-то нет, а значит, возможно все. Черт бы побрал эту «несчитываемость» Александры! Мертвые не звучат, и тут тоже, если не считать полицейской сирены, других звуков нет. Склонившись над нею, я прикладываю палец к шее и с невыразимым облегчением ощущаю пульс, а заодно на пределе чувствительности слышу еле уловимый звук струн. Жива курилка, только без сознания!
Все, пора отсюда мотать – объясняться с полицией мне не с руки. Я успеваю проскочить через арку в соседний двор как раз в тот момент, когда сирена умолкает.
Глава 7
Денис. Убить мертвеца
Санкт-Петербург. 14–15 июня 2017 года
Время приближалось к полуночи, хотя небо было цвета молока с кровью. И таким оно останется до утра. На Марсовом поле – почти полное безлюдье, и на скамейке я сидел в одиночестве. Моя кураторша Александра стремительным шагом подошла без пяти двенадцать. «Тихая»-то она «тихая», но чтобы прочитать на ее лице сильное недовольство, не требовалось быть арфистом.
– Что за пожар, Денис?! – с ходу начала возмущаться она, раздраженно плюхнувшись рядом. – Я тебе не фрилансер, чтобы вот так в любой момент срываться!
– Почти ночь на дворе, – возразил я.
– А у нас рабочий день – понятие растяжимое! И вообще, по-моему, ты на меня работаешь, а не наоборот!
Я поморщился.
– Саша, мы сейчас будем пальцы гнуть и препираться или о деле говорить?
– Дерзите, юноша! У нас ведь и рычаги давления есть.
– Ты мне еще напомни, что я «на игле» у твоего целителя сижу!
– Надо будет – напомню! – огрызнулась она.
– Я тоже кое-что напомнить могу. Например, о тех двух операциях, что я провел для тебя лично, не посвящая в это «контору».
У меня не было возможности слышать ее звучание, но уже и по глазам видел, что ее боевой пыл пошел на спад.
– Ладно, что у тебя за дело? – буркнула Александра.
Я протянул ей свой смартфон с открытой фотографией двоедушницы.
– Вот эта женщина около часа тому назад умерла на Адмиралтейской набережной. Вероятная причина смерти – сердечный приступ.
– Кто она?
– Имени ее я не знаю. Мне необходимо выяснить, в какой морг ее отвезли.
Александра приподняла бровь.
– М-да, занятные у тебя интересы! И зачем тебе это?
– Надо.
– Денис!
– Она опасна, – нехотя проронил я.
– Кажется, ты сказал, что она мертва.
– Ну… с ней не все так просто.
– В таком случае я жду объяснений.
– Саша, ты можешь просто помочь, не задавая вопросов?
– Задавать вопросы – это моя работа. Особенно тебе.
– В двух словах этого не расскажешь, а у меня мало времени.
– Придется найти это время, если хочешь, чтобы я тебе помогла.
– Ну хорошо… Это я убил ее.
Лицо Александры окаменело:
– Черная струна?
– Да.
– Надо полагать, у тебя была веская причина?
– Чертовски веская!
– А вот сейчас я слушаю тебя очень внимательно. И постарайся ничего не упустить!
– Это ты сейчас серьезно? – ошеломленно спросила Александра, когда я закончил рассказ.
– А похоже, что я шучу?
– С ума сойти! За время работы в управлении я всякого навидалась, но это просто через край! Звучит как страшная сказка на ночь.
– К сожалению, не сказка.
– И ты уверен, что она будет убивать?
– Да. Сначала найдет себе новую телесную оболочку, а потом непременно будет.
– А если она уже?
Я покачал головой:
– Не думаю.
– Не думаешь?!