Но красивая внешность и популярность среди мужчин что-то совсем не радуют. Мне уже двадцать пять, а я так и не определилась с выбором, потому что выбирать не из чего.
Почти все наши мужчины абсолютно инертны. У большинства нет ни цели в жизни, ни увлечения, ни желания чего-то достичь. Да и зачем? Это раньше надо было учиться, работать, добиваться своих целей. А теперь всем обеспечивает Муравейник – автономная замкнутая система, расположенная на глубине пять тысяч метров под поверхностью Земли. Многие не желают даже учиться, им гораздо легче не напрягая мозги выполнять команды, отданные кем-то другим. Они бегут от ответственности, как бы говоря: вот, ты мне приказал, я сделал, а последствия не в моей компетенции.
Как с такими детей заводить? Они же сами как дети!
Единственный мужчина, которого я уважаю и люблю, это мой отец, он – святое. Маму я почти не помню. Мне было пять лет, когда на Землю обрушился астероид, и моя мать погибла одной из первых. С тех пор у меня есть только отец, и я без преувеличений готова перегрызть глотку любому, кто посягнет на его жизнь.
***
Коридор пару раз вильнул, разделяясь на несколько рукавов. Мы привычно двигались в нужном направлении, пока не достигли сектора "NB", где находился отсек для заседаний. Здесь пришлось остановиться, ожидая вызова.
Рядом с нами толпилось еще несколько человек. Я узнала парней из радиологического контроля, микробиолога Андреаса из соседней лаборатории, климатолога Велислава и еще двоих из реакторного отсека.
Странная компания собралась. И зачем нас всех вызвали?
В зале заседаний уже знали, что мы здесь, так как под потолком мигали камеры наблюдения. Как только к нам присоединились трое опоздавших – Акихито со своими коллегами – двери автоматически открылись. Мы переступили порог и предстали перед научной комиссией, курировавшей проект "Возрождение". Тот самый, над которым подземные лаборатории Славянского корпуса трудились вот уже двадцать лет.
***
– Ну, что ж, все в сборе, – глава комиссии Вишневецкий Василий Андреевич сложил пальцы домиком. – Прошу, господа, располагайтесь. Разговор будет долгим и трудным, но мы должны прийти к консенсусу.
Мы молча заняли откидные кресла.
Такое начало настораживало. Я почувствовала, как под ложечкой засосало – верный признак предстоящего геморроя.
– Вам всем выпала большая честь стать участниками беспрецедентной экспедиции на поверхность Земли.
– Что?! – я подпрыгнула в кресле, но мой возглас потонул в общем шуме возмущенных голосов.
– Тише, господа. Все давно обдумано, согласовано с правительством и утверждено. От вас требуется только одно: пройти медицинский осмотр и проверку на выносливость. Как вы понимаете, экспедиция нешуточная, так что все должно пройти без эксцессов. Здесь мы собрали лучших из лучших, весь цвет ученых-практиков Славянской республики.
Я невольно огляделась. Меня не покидало ощущение, что кого-то не хватает.
– Василий Андреевич, – подал голос заместитель, кивая на планшет, лежащий перед ним на столе.
– Ах, да. У нас тут возникла проблема. Наш лучший радиобиолог, к сожалению, не сможет принять участие в экспедиции по состоянию здоровья. Сейчас мы должны решить, кем его заменить.
Мы с отцом удивленно переглянулись. Натан Божени был не только отличным специалистом, но еще и нашим коллегой. Он курировал реакторный отсек, и сейчас как раз была его смена.
– Можно узнать, что с ним случилось? – я подняла руку, привлекая к себе внимание.
– Это конфиденциальная информация, которую может знать только его лечащий врач.
– Это что-то серьезное? – заволновались остальные. – Не заразно?
– Нет, волноваться не о чем.
– Ну, так давайте подождем, пока его вылечат, – предложила я, невинно глядя в побагровевшие глаза главы комиссии.
– Карина Алексеевна! – уже рыча, продолжил Василий Андреевич. – Будете говорить, когда вам дадут слово, или отец не учил вас манерам? На кону стоит будущее человеческой цивилизации!
Я сжала кулаки, пытаясь сдержать свой характер.
– Божени болен, а откладывать экспедицию мы не имеем права. Если вы заметили, то в последнее время у нас участились перебои с электроснабжением. В лабораториях и технических боксах стоят автономные генераторы, а вот жилые и администрационные отсеки страдают больше всего.
Словно в подтверждение его слов в воздухе послышался тихий гул, а пол под ногами завибрировал. Свет на секунду погас, но тут же снова включился.
– Что это было? Что происходит? – люди в зале заволновались.
– Именно к этому я веду, – глава успокаивающим жестом остановил поток вопросов. – Наш реактор начал давать сбои.