Она не просила Рауля передумать, а бросала ему открытый вызов.
— В этом нет ничего плохого.
— Ну а раз так, то вечером в следующую субботу мои родители устраивают прием. Вы придете?
Она вызывающе склонила голову набок, сверкая темными глазами.
— Я профессионал, — напомнил ей Рауль. — На следующей неделе я буду играть с командой в Бока-Ратоне. Так что, видимо, придется быть там.
— А если сможете, то придете?
— Посмотрим.
— Буду вас ждать.
Одна из лошадей толкнула девушку сзади, торопя ее к конюшням.
— Вы можете разочароваться, — предупредил Рауль.
— Нет, не разочаруюсь. Приходите.
Триша повернулась и повела лошадей к стоящему неподалеку трейлеру.
Все минувшие пятнадцать лет Рауль жил среди богачей. Из них последние десять — среди богачей из многих стран мира. Он обедал за их столами, ночевал в их домах, играл в поло с ними или для них, ездил с ними верхом на охоту, сидел в барах. И он понял, что они ничуть не отличаются от всех прочих людей. Среди них были свои хвастуны и ничтожества, избалованные щенки и болезненно застенчивые дети. Некоторые из них были хорошими людьми, честными и порядочными, а встречались и такие, которым нельзя верить ни на грош. Так что Рауль не мог сразу понять, к какой категории отнести Тришу — он не стал бы так вот, с лету, причислять ее к избалованным, своевольным и взбалмошным особам, какой она казалась на первый взгляд. Он даже не знал, хочется ли ему увидеться с ней опять.
Есть свои преимущества в том, чтобы входить в число лучших в мире игроков в поло. Люди считают за честь то, что он играет с ними. Он не обязан любезничать с их дочерьми и спать с их женами. Поло дает ему независимость и свободу. Он ездит на своих собственных лошадях и приходит и уходит когда захочется.
Рауль постучал по ноге шлемом, который держал в руке, и направился к секции, где стояли его лошади, ведя за собой в поводу рыжего пони.
Породистый гнедой пони повернул голову и насторожил уши, прислушиваясь к шагам Лес, а затем, узнав, заржал. Роб поднял голову и заметил мать. Лес улыбнулась, шагнув ему навстречу.
— Привет, — сказала она и увидела, как сын понурил голову, отказываясь принимать любые знаки симпатии и сочувствия. Этот отпор больно кольнул Лес, и она опустила подбородок так, что широкие поля соломенной шляпы затенили ее лицо.
Она подошла к лошади и погладила ее по морде. Хоть этот-то не чурается ее ласки.
— Ну как ты, моя детка? — проворковала Лес. Гнедой уткнулся носом в вязаный рукав се свитера, откликаясь на ласку и приветливый голос.
— Тяжелая выдалась игра. — Лес внимательно изучала сына. — Ты не хочешь поговорить о ней?
— Нет. Игра закончена, и мы проиграли.
Но Лес-то понимала, что для Роба ничего не закончилось и он продолжает переживать игру так же сильно, как на поле.
— Где Триша? — спросила она.
— В трейлере. Скоро должна вернуться за остальными лошадьми.
Роб безучастно глянул через плечо, словно ожидая, что увидит сестру.
Лес в последний раз потрепала солового по холке и неторопливо, словно прогуливаясь, подошла поближе к Робу и остановилась в небрежной позе, засунув руки в карманы брюк.
— Я только вот о чем подумала: почему бы нам не принять приглашение дяди Майка и не провести ваши каникулы на его даче в Гистаад? А там мы могли бы поехать в Швейцарию покататься на лыжах.
— Нет, не поеду, — безучастно отказался Роб. Он в последний раз с силой провел по лоснящемуся лошадиному боку и сложил замшу вдвое.
— А почему бы и нет? Если мы уедем, тебе не придется играть в турнире, и у тебя пройдет то ощущение слабости и беспомощности, которое ты сейчас испытываешь. Зачем тебе надо изводить себя понапрасну, когда мы можем отлично провести время в горах? — убеждала его Лес.
— Потому что я хочу играть! — Роб бросил на мать раздосадованный взгляд: никто его не понимает — даже она!
К ним приближалась галопом какая-то лошадь. Лес узнала располневшую пегую кобылу, на которой когда-то учились ездить верхом и Роб, и Триша. Она давно уже вела легкую жизнь домашней любимицы на заслуженном отдыхе и не участвовала ни в каких соревнованиях. Триша натянула поводья, остановила лошадь рядом с Лес и Робом и спрыгнула на землю. Глянула на брата, затем перевела взгляд на мать.
— Вижу, Лес, ты добилась того же успеха, что и я, пытаясь расшевелить этого унылого юношу, — сухо заметила она.