— Да.
— А вам известно, что он бежал из-под стражи?
— Да. Меня намедни вызывали в контрразведку.
— Нам доподлинно известно, что ваш сын явился домой, — нетерпеливо перебил офицер. — Как мать, посоветуйте ему добровольно отдать себя в руки правосудия. Это будет разумно.
— Я ему не судья. Он, слава богу, взрослый, сам знает, что делать. Одно скажу: дома его не видела.
Из-за спины офицера вынырнул дородный мужчина в полушубке и папахе — Осип Кузьминых.
— Врет она, господин поручик! — хрипловатым фальцетом крикнул он. — Полчаса назад видел его на дворе. Как сиганет через забор!
— Побойся бога, Осип Яковлевич! Тебе никак поблазнило…
— Поблазнило… — передразнил ее Кузьминых и нехорошо выругался. — Счас поглядим, кому поблазнило, а кому…
Поручик махнул рукой. Солдаты распахнули филенчатую дверь и ринулись в горницу.
— Посвети! — подтолкнул Анну Ефимовну Кузьминых.
Она сняла лампу с подвески, направилась вслед за офицером.
Наташа стояла у печки, прислушиваясь к разговорам на кухне. Девушка не знала, как лучше поступить: лечь в постель или встретить незваных гостей на ногах, одетой. Выбрала последнее. Будь что будет… Осенью ее дважды забирали в контрразведку — думала, не выкрутится. Листовку в кармане нашли. Сказала — подбросили… Обошлось. Отпустили. А может, то была хитрость контрразведчиков?
Закутавшись с головой в одеяло, на кровати спала младшая из Аргентовских — Тоська. Вернее, делала вид, что спит. Девочка твердо усвоила наставления старших: держать язык за зубами. Кто бы ни спрашивал о Косте или Наташе, отвечать: «Не знаю. Спала. Не видела». Вот и теперь она ухом не повела, когда поручик сдернул одеяло, начал ее тормошить. Открыла глаза, сонно прищурилась:
— А? Че?
— Где брат?
— Не знаю…
— А вчера приходил домой?
Тоська затрясла головой, зевнула, прикрыв ладошкой рот.
— Не приходил? Ай-яй! Такая хорошая девочка и обманывает дядю. — Резко изменив тон, офицер строго прикрикнул: — Ты мне это брось, притворщица!..
Тоська заплакала. Наташа подбежала к офицеру, дерзко оттеснила его:
— Постыдитесь, поручик! С бабами воюете, так хоть детей оставьте в покое!
Кузьминых осуждающе покачал головой:
— Ну и ведьма же ты, Наталья! Право ведьма! Рази мыслимо так с властями?..
— А ты молчи, лизоблюд несчастный! — крикнула ему в лицо девушка. — Не плачь, Тосенька. Дядя пошутил. Ложись. Спи.
Пока офицер занимался Тоськой, солдаты делали обыск. Все перевернули вверх дном, но ничего не нашли. Поручик схватил Кузьминых за воротник, словно намереваясь оторвать его массивную тушу от земли, и прошипел:
— Вы, Иосиф, или лунатик, или законченный дурак.
— Господин поручик, — испуганно залепетал тот, — да рази я стал бы попусту беспокоить… Истинный бог, сам видел!
— Сам видел… Э… эх! — осуждающе покачал головой поручик. — А вы, — приказал он Анне Ефимовне, — одевайтесь. Пойдете с нами. Без свидетелей лучше разговор получится… Ну, а с вами, мадам, — зло блеснул глазами в сторону Наташи, — встреча состоится позднее.
Анна Ефимовна вернулась только под утро. Избитая, немощная, едва переступила порог, как силы оставили ее. Она упала без чувств…
Жарко натопленная горница Авдеевых полна густого табачного дыма. Наташа закашлялась.
— Пелагея Никитична, не давайте им потачки. Смолят, аж дым коромыслом!..
— А я, касатка, вьюшку открыла. Разболокайся, присаживайся чай пить, — засуетилась хозяйка. — Завтра благовещенье, а зимушка лютует. Снегу-то, снегу намело…
Садясь рядом с Костей на лавку, Наташа вопросительно глянула на брата:
— Допрыгались, голубчики?..
Ответил ей Григорий Иванович.
— Знаем, все знаем, Наталья Васильевна. Об этом и толкуем. Вот Петька Владимиров принес чистые бланки с печатями городской управы. Сварганим справочки на жительство и отправим ребят к вашей родне в Чесноки.
— Где взял? — Наташа строго глянула на Владимирова.
— Ванька Иконников дал.
— Они с Петькой дружки, — пояснил Кузьма.
— Как бы это боком не вышло?.. Знаю я юнкера… Тот еще гад.
Петька Владимиров передернул плечами.
— Я сказал, что брательник с дружком в армию идти не хотят. Задумали смыться…
В ту же ночь Костя и Кузьма покинули город. А в три часа авдеевский барак дрогнул под ударами прикладов. Крестясь и охая, Пелагея Никитична слезла с печи. Кто-то сильным ударом распахнул дверь, старушку бросило к стене. Ударившись головой, она потеряла сознание. Когда очнулась, в кухне горел свет. Над ней склонился офицер. В чинах она не разбиралась, но по тому, как ярко блеснули золотые погоны, подумала: «Знать, важная «шишка»…