Полчаса назад красногвардейский патруль подобрал раненного ножом в спину сторожа фуражного склада. Два его напарника убиты. Бандиты нагрузили зерном несколько пароконных подвод и отбыли в сторону Мало-Чаусово. А там куда — на Глинки или Белый Яр?
У Мало-Чаусовского переезда отряд задержался: со стороны Петропавловска шел грузовой поезд. Аргентовский спешился, зашел в будку железнодорожного сторожа.
За маленьким откидным столиком седоусый старик пил чай. Он даже головы не повернул в сторону вошедшего. «Может, глухой?» — подумал Лавр и громко спросил:
— Обоз тут не проходил, дедусь?
— Чего орешь?! — насупился старик. — Ай, не глухой… Ездют тут всякие, а ты должон знать, куды и зачем…
Он неторопливо откусил кусочек сахару, подул в блюдце, отхлебнул глоток и уже более миролюбиво сказал:
— Кубыть, проходил.
— В какую сторону?
— А я почем знаю? Кубыть, туды, к Белому Яру.
— Когда? — допытывался Аргентовский, теряя терпение. Но сторож невозмутимо продолжал ритуал чаепития. Наконец, он поднял глаза на стену, где размеренно тикали ходики с кукушкой, поставил блюдце на стол и неторопливо ответил:
— Ишшо кукушка не куковала… Кубыть, часу нету…
Лавр выбежал из будки, вскочил на коня.
— Помазкина ко мне! — передал по колонне комиссар. Через минуту из темноты вынырнул конник.
— Слушаю, товарищ комиссар!
— Возьмите с собой двух-трех человек, езжайте в Мало-Чаусово. Обойдите дворы, выясните: не проезжал ли обоз к мосту. Отряд догоните у Белого Яра.
Аргентовский стал привыкать к седлу. Оно уже не казалось таким жестким, и спина не ныла, как раньше… Две недели не слезал с коня — мотался по уезду, проверяя работу волостных отделений милиции. Большинством из них руководили эсеры. Такие работники не внушали доверия, и Аргентовский решительно заменял их. А когда возвратился в Курган, в совдепе лежало несколько жалоб.
— Что станем делать? — озадаченно спросил его секретарь Солодников.
— Разбираться, — в тон ему отвечал Лавр. — Если не прав, наказывайте.
…По субботам Аргентовские топили баню, которую арендовали у соседей. Василий Алексеевич надевал старую шапку и рукавицы, брал с собой жбан квасу, плескал на каменку, отчего пар делался вязким, душистым, и яростно хлестался веником.
— Во дает! — восхищался Костя.
— Молокососы!.. — кряхтел на полку отец. — Пару испугались… А еще милиционеры…
Лавр хлопал Костю по голой спине, смеялся:
— Вот он как нас поносит… Батю, конечно, не одолею, а с тобой потягаюсь… Замачивай второй веник.
Костя принимал вызов. И, как только отец, кряхтя и постанывая, выбегал в предбанник, братья забирались на полок, мутузили себя до тех пор, пока кто-нибудь не сдавался.
Из бани возвращались разомлевшие, еле передвигая ноги. Весь вечер Анна Ефимовна отцеживала квас. После ужина в горнице по полу Лавр с Костей раскатывали кошму и блаженно засыпали.
В этот вечер в окно громко забарабанили: пришел вестовой из управления милиции. Братьев растормошил Василий Алексеевич.
…В темноте невнятно бормотали ручьи. Лавр поежился, плотнее замотал шарф: тает, а все равно холодно.
В стороне от дороги тявкнула собака, пахнуло дымком. «Белый Яр, — определил Аргентовский. — Надо разведку послать». Не успел распорядиться, как зацокали копыта и на взмыленных конях подскакали разведчики Помазкина.
— Товарищ комиссар, бандитский обоз через Глинский мост направился в сторону Падеринки, — доложил командир группы.
— Подробнее, — попросил Аргентовский.
— Старик сказывал: вышел ко двору, корова у него телиться должна, слышит — брички тарахтят. Глянул из подворотни — около десятка подвод и верховые при них. Конных немного.
— Сколько?
— Человек пятнадцать, может, чуток поболе.
«Значит, двигаются тем же курсом, только другим берегом, — прикинул Лавр. — Да, Климов как в воду глядел. Васька Шпон в самом деле «квартиру» сменил. В кремлевские леса подался. Что же делать? Вернуться к Глинскому мосту?.. Время упустишь… Как переправиться на другой берег?»
Не громко, но так, чтобы все слышали, комиссар спросил:
— В отряде рыбаки есть?
— Есть, — отозвалось несколько голосов.
К Лавру протиснулся здоровенный детина. Лица его Аргентовский не разглядел, но по островерхой папахе узнал новичка — Сизикова. «Молодой, а бородища окладистая, рыжая, как у попа… — И сразу же — другая мысль: — Надо позаботиться о внешнем виде милиционеров».