Неловко вывалившись из кустов и порвав рубаху острой веткой, юноша вышел на дорогу и прислушался. Стон повторился. Звук явно доносился со стороны фургона. Нет, из фургона! Кинжал блеснул холодным отсветом луны, покидая кожаные ножны. Лаи не был уверен, что готов применять оружие, но его наличие в руке придавало уверенности. На тракте никого не наблюдалось, возле повозки тоже. Парень подбежал к повозке и постучал кулаком в деревянный борт.
– Эй, кто там? – не найдя лучших слов, спросил Аргилай.
Внутри зашуршали. Затем раздались шаги в звук отпираемого изнутри засова.
– Я те где велел быть!? – со стороны двери донесся злой голос Чистогона.
– Стонал кто-то, – робко доложил юноша. – Проверить решил.
Тон купца слегка потеплел, но лишь на пару градусов.
– Кошмары меня мучают. – пояснил он. – Возвращайся на свой пост.
Лаи убрал кинжал в ножны и собрался вернуться в кусты, но неприятный запах заставил его остановиться и принюхаться. Воняло давно немытым телом и выгребной ямой. Судя по всему – из фургона.
– У Вас все в порядке? – уточнил юноша.
– Все прекрасно, – недовольно буркнул купец, закрывая дверь. – Вали уже.
Аргилай еще какое-то время постоял, возле фургона, настороженно прислушиваясь к ночной тиши. Стон не повторялся. Вероятно, кошмары больше не мучили Чистогона. Парень пожал плечами и отправился в кусты, уже ставшими слегка родными и уютными.
Прошло еще два часа за которые не произошло совершенно ничего примечательного. Ну, или произошло, но юноша этого не увидел, поскольку уснул.
– Полночь! – громко прокричал Фоня.
Лаи вылез из кустов, растирая кулаками глаза. Из темноты рядом с ним бесшумно материализовалась Трица с копьем.
– Смена. – сообщил лопоухий охранник. – Мы вам похлебки оставили. Доедайте.
– Благодарствуем. – кивнула женщина и быстрым шагом направилась в сторону леса.
Костер в лагере давно прогорел. Над остывшими углями висел небольшой закопченный котелок. Аргилай сунув в него нос. Пахло лучше, чем стряпня Трицы. Однако суп давно остыл и покрылся жирной пленкой с налипшими мухами. Несмотря на пустой желудок, спать хотелось гораздо сильнее, чем есть. А еще более сильнее, чем разводить костер и греть пищу. Чтобы стряпня не протухла, и к утру в лагере не висело такое же амбре, как из фургона, юноша снял котелок с палки и вылил его содержимое под дальнюю елку.
Трица опять бесшумно материализовалась из темноты. Однако в этот раз ее руки занимало не копье, а деревянная миска и ложка. Лаи застыл с пустым котелком в руках.
– Разогрел? – спросила женщина, заглядывая в котел и хмуря рыжие брови. – Где похлебка?
Юноша выдержал паузу, раздумывая, как выкрутиться. Но светлые идеи не шли на ум. Оставалось лишь во всем признаться:
– Там. – признался он, указывая на дерево.
– Эх, дубина ты дубина. – вздохнула женщина.
Она с сожалением осмотрела остатки ужина. Пнула кусочек мяса, который с первыми лучами солнца облепят муравьи, если за ночь не утащат мыши. А Лаи поспешил перевести тему, чтобы ограничиться «дубиной».
– Почему ты сделала мне исключение? – задал назревший вопрос парень. – Ведь арт-три не учат мужчин?
Трицитиана устало усмехнулась и покачала головой.
– Лопоухий насвистел? – догадалась рыжая.
– Да. – не стал отрицать Аргилай.
– Что еще наплел?
– Про остров, про храм Три, про убийство мальчиков, про обучение девочек. – старательно перечислил юноша опуская тему «шпили-вили». – Фоня наврал? Это не правда?
– Отчасти правда. – уклончиво ответила женщина. – Моя мать действительно арт-три. Беременной отец выкрал ее из храма. Боялись, что будет мальчик. Но родилась я. Мать умерла при родах. Меня никогда не обучали в храме, я там не была. Так, что не надейся – я не делала тебе исключения. Я арт-три по рождению, но не по воспитанию.
– Но ты назвала себя «арт-три», когда торговалась с купцом. – удивился Аргилай.
– Иногда это полезно в работе. – улыбнулась Трица.
– А драться? Где ты научилась драться если не в храме Три?
– Переулки порта горда Ноби – мой храм. – подвела итог рыжая, а затем поставила жирную точку в разговоре. – Я спать.
Пинки в бедро, уже почти ставшие привычными за последние дни, вновь разбудили Лаи незадолго до рассвета. Он с трудом разлепил глаза и сонно спросил:
– Пора на тренировку, да?
– Бери кинжал и дуй за мной. – коротко бросила Трицитиана и с грацией змеи, бесшумно скользнула в сторону поляны, где караван оставил лошадей.