– Цветы можжевельника, – ведьма нараспев продекламировала ингредиенты необходимые для создания спасительного лекарства. – Лапки могильных червей, порошок из рога черного жеребца, дождевая вода, не коснувшаяся земли и слюна скопца. – закончила она, а затем многозначительно добавила. – Если у вас нет какого-то из ингредиентов, то я готова продать его вам по сходной цене.
– Салатик получится так себе. – оценила Агнесс.
– А слюна скопца, у нас найдется, – Лаи задумчиво постучал пальцем по губам, посматривая на несчастного Фоню.
– Гоните ее взашей! – подвел итог лечения, Щедрый Пит. – Я же сказал, что она шарлатанка! Совенок, проводи шельму вон отседова!
Но мальчик-слуга не пришел.
Пит разозлился еще больше.
– Куда подевался этот ленивый мальчишка?
– Я провожу ведьму. – вызвался добровольцем Аргилай, прекрасно зная куда подевался Совенок.
– Спасибо парень. – поблагодарил хозяин дома, а затем обратился к жене. – Агнесс, любовь моя, принеси малахитовую шкатулку с нюхательной солью.
– Конечно, дорогой, сейчас принесу. – женщина успокаивающе погладила супруга по руке и вышла из комнаты.
А на улице уже наступил вечер. Солнце зашло за горизонт, в темнеющем небе зажигались яркие звезды. Над кустами смородины во дворе дома Щедрого Пита вились стайки бледной мошкары. В траве стрекотали цикады. От соседских домов тянуло запахом дыма и готовящегося ужина.
Аргилай с шумом отодвинул засов на воротах и приоткрыл створку, выпуская женщину с перьями и бубенцами в волосах со двора на улицу.
– Простите, что побеспокоили. – на всякий случай решил извиниться юноша, чтобы как-то сгладить ситуацию. – Мастер Пит вероятно не сторонник народной медицины.
Ведьма вышла за ворота, остановилась и повернулась к собеседнику. Ее глаза удивительным образом перестали косить. Она прямо и выразительно посмотрела на юношу и неожиданно заговорила совсем иным, чем раньше, голосом. Теперь в нем не было певучести и некой наигранности. Теперь женщина говорила искренне, а не играла роль.
– В доме моих родителей был очень скрипучий пол. Из-за этого, если кто-то ночью ходил по дому я часто просыпалась. Сейчас живу одна. Но неделю назад я проснулась ночью от скрипа половиц. Открыв глаза, я замерла от страха. Рядом с постелью стоял страшный скрюченный старик. Он был сед, бородат, одет в какой-то грязный халат, а глаза горели странным фиолетовым огнем. Меня словно парализовало, я не могла пошевелиться. Старик беззвучно засмеялся, и повернулся к противоположной стене. Та моментально стала ярко красной, послышался шум и голоса. Я увидела огромный город. Он был в огне. Все полыхало и дымилось. Каменные мостовые плавились и превращались в багровые реки. Пруды и фонтаны в горящих парках кипели и испарялись клубами пара. Среди криков ужаса и рева пламени я расслышала страшный голос. Целиком фразу расслышать не удалось, но несколько слов я услышала четко и запомнила: «солнце потухнет, камень потечет, алтарь обагриться кровью, мир покроет пепел».
Аргилай какое-то время удивленно смотрел на женщину, переваривая услышанное, а потом сообразил, что от него ждут, и с сожалением произнес:
– У меня денег нет, заплатить нечем.
Ведьма моргнула, затем тряхнула косматой головой, так, что перышки встрепенулись, а бубенцы издали мелодичный звон.
– На улице горящего города я видела тебя. – тихо произнесла она и резко развернувшись, зашагала прочь в сгущающуюся тьму.
Ошарашенный Лаи проводил взглядом фигуру странной женщины. А когда та растворилась в ночи, юноша закрыл ворота, запер засов и вернулся в дом. Он решил, что позже обдумает этот случай и быть может, расскажет о нем Трице. Сейчас следовало заняться более насущными делами.
И конечно необычный случай со временем улетучился у него из головы, давая места другим важным заботам и приключениям.
Нюхательная соль реально оказалась гораздо эффективнее сомнительной помощи ведьмы с ее заковыристыми рецептами. Когда Аргилай вошел в комнату, три из четырех девушек уже очнулись. Агнесс отпаивала их водой, а Щедрый Пит колдовал со своей шкатулкой над четвертой. Судя по взволнованно переминавшемуся с ноги на ногу Фони – эта девушка являлась той самой Риночкой.
– Она не спит, – мрачным голосом вынес приговор хозяин дома, с громким звуком захлопнув малахитовую шкатулку и поднявшись на ноги. – Мертва. – тяжело вздохнул он и с ненавистью посмотрел на Фоню. – Не вынесла той отравы, которую вы вливали в нее!