Так, в щемящей сердце тишине, в молчании, которое звучало громче любого крика о помощи, и жалостнее любой мольбы о спасении, началась война с несметным воинством Хадна-ара, о коем ходило столько страшных преданий и легенд.
Глава 11. Черепаха и обезьяна.
Мир изменился для жителей Фельдбона всего за одну ночь. Бытовые конфликты, скандалы с соседями, ворчание на очередное повышение налогов, мерзкий продавец с рынка, который в очередной раз обвесил вас – все эти проблемы исчезли и померкли перед одной единственной – война. Люди, имевшие дом, работу, семью, друзей, прекрасный город и далеко идущие планы, враз лишились всего в своей жизни. А большинство и самой жизни. У, чудом, выживших остались лишь воспоминания о былом и ужасы пережитого. Ужасы, что возвращались к ним каждую ночь во сне. Но то были лишь отголоски кошмара, что войска Хадна-ара творили на улицах первопрестольного Фельдбона, нынче преданного огню.
Слухи о падении столицы юга ходили самые разные. От вполне реалистичных, до совершенно нереальных. Кто-то судачил о шпионах и предателях, что ночью перебили стражу и открыли ворота города. Другие рассказывали о великанах, что ударом когтистой лапы проламывали стены домов, и о носившихся по улицам крылатых чудовищах – черных как ночь и неуязвимых для оружия. Трицитиана слушала эти истории со свойственным для нее скептицизмом, пеняя на людские суеверия и страх, у которого, как известно глаза велики. А вот Мамба охотно верил. Чернокожий уроженец солнечного юга с каждым новым рассказом очевидца все больше серел и все крепче сжимал свой медальон в кулаке.
Караван двигался слишком медленно. Масса беженцев запрудили Южный тракт, понижая скорость всадников и телег до скорости пешехода. Погода ухудшалась, осень подступила даже сюда. Люди, не взявшие с собой теплые вещи и привыкшие к более теплому климату, ночами замерзали, многие насмерть. Каждое утро на обочине дороги появлялись тела тех, кто умер ночью из-за ран, холода или голода.
Мамба не стал спорить, когда Трицитиана приказала открыть фургоны и пустить туда детей, женщин и раненых, кто не имел средств передвижения кроме своих двоих, истоптанных в кровь. Вдобавок арт-три раздавала нуждающимся пищу и делилась водой из запасов каравана. Наемные охранники и возницы ворчали, но перечить не решались. Все эти действия привели к тому, что в скором времени слухи об Огненной Фее, что спасает людей на тракте, распространились далеко по колонне беженцев. Многие, кто искал помощи, разыскивали три бронированных фургона и спрашивали Огненную Фею. Трица никому не отказывала и по возможности оказывала всяческую поддержку.
Аргилай шел пешком, ведя Упрямца под уздцы. На боевом Фельдбонском коне поместилась сразу три чернокожих карапуза и одна более взрослая белая девочка. Сутки девочка молчала, прижимая к себе младенца, и волком смотрела на всех, кто пытался предложить ей помощь. Но затем наконец-то заговорила, и слова лились из нее потоком. Общего языка девочка не знала, со слов Мамбы она говорила на каком-то редком южном диалекте и даже ему, уроженцу Ваниции было трудно ее понять. Но то, что караванщик смог разобрать – напугало многих. Девочке не посчастливилось жить возле ворот, куда ворвалась армия Хадна-ара. Она проснулась, когда одна из стен их дома разлетелась на куски, а в образовавшемся проеме появилась клыкастая, рогатая морда чудовища. Родители успели выпихнуть дочь в окно, но сами были растерзаны. Оказавшись на улице, девочка долго пряталась по темным углам и переулкам, стремясь выбраться из города. Она своими глазами видела черных крылатых людей без лиц. Те убивали солдат защищавших город и солдаты ничего не могли поделать – черная шкура крылатых людей, была неуязвима для мечей и стрел.
Мамба после этой истории стал часто поглядывать на небо и что-то шептать себе под нос.
Прошла неделя, прежде чем караван достиг небольшого придорожного городка Драгана, спрятавшегося от степных ветров за высоким лысым холмом. Местные с немалой гордостью утверждали, что холм этот является курганом, где в золотой усыпальнице при многочисленных женах, богатствах и слугах, захоронен древний герой Дракон, в честь которого и назван их непримечательный городишка. Другие же утверждали, что название города происходит от слова «драгоценность» и тоже были уверены, что в холме спрятан клад. Каким бы ни было происхождение названия города на самом деле – несчастный холм изрыли в поисках халявных богатств до той степени, что подняться на его вершину можно было лишь с южной стороны, да и то с трудом.