– Че творят? – испугался мужик с бельмом на глазу, хватаясь руками за голову. – Колдунство, на! Ща огонь с неба упадет!
Его испуг передался многим. Беспокойство и волнение, пронеслись по защитникам баррикады. Гортанное хоровое песнопение пугало, давило, вселяло суеверный страх. Даже Аргилай с опаской покосился на хмурое небо и тут же быстро заморгал, получив в глаза мелкие капли дождя.
– Не бойтесь друзья, это всего лишь молитва. – с легкой усмешкой пояснил дед Кучум. Звездочет уже успел снарядить свой короткий степной лук и теперь придирчиво изучал стрелы, отбраковывая кривые и треснутые. – Они просят Создателя уберечь их в бою, защитить, послать сил и даровать мужество.
– Какого еще Создателя, на? – не поверил обладатель бельма, хрюкнул и смачно сплюнул за пределы крыши фургона. – Ты говори-говори дед, да не заговаривайся, на! Эти гады – испражнение Владыки Бездны, и наш Создатель их не создавал!
– Создатель творец всего в нашем мире. – не согласился дед Кучум и со вздохом покачал головой. – Он отец и создатель всех людей, вне зависимости от цвета кожи и разреза глаз.
– Врешь дед! – брызжа слюной, рявкнул, разозлившийся собеседник. – Создатель только наш, Хадоловский, на! Южане – нелюди, сыны свиньи и шакала!
Со стороны немногочисленных представителей юга, защищавших баррикаду, послышался ропот неодобрения. Аргилай обеспокоенно закрутил головой. Кажется, напряжение, витавшее в воздухе и страх, затаившийся в сердцах бойцов, грозили выплеснуться серьезным конфликтом из-за этой маленькой перепалки.
– Вонючие южане! – заорал кто-то с соседней крыши фургона. – Создатель наш! Вас он не создавал!
Люди возмущенно загалдели со всех сторон. Некоторые воинственно трясли оружием. Ситуация быстро накалялась и градус кипения повышался в сторону критического.
Неожиданно гудение мужских голосов разбавил громкий, звонкий женский крик:
– Мать ваша! Мать! – бешено сверкая глазами, проорала Трицитиана. И, дождавшись, когда на нее обратят внимания, громко добавила. – Мать ваша – вот кто ваш создатель! Вот кто создал каждого из вас! И если мы сегодня, если мы сейчас не остановим врага. – наемница ткнула копьем в сторону противника. – То завтра наших матерей, жен и дочерей будут мучить, насиловать и убивать! А дома сожгут или заберут себе вон те чудесные молящиеся люди!
Гомон прекратился. Трица нанесла удар в самое сокровенное – напомнила каждому бойцу то, что действительно должно ценить и защищать. Когда видишь перед собой главное, то все остальное: политические разногласия, религиозные конфликты, расовые обиды – становятся незначительной шелухой. Шелухой, что подхватывает холодный ветер равнин и уносит прочь.
Остудив опасную ситуацию в зародыше и полностью завладев вниманием своих бойцов, Трицитиана внезапно ухмыльнулась и презрительно фыркнула. Фыркнула так, как умела фыркать только она.
– А уныло поют, черномордые! – громко сообщила наемница. – Ни слуха, ни ритма, ни голоса! Им медведь не только на ухо наступил, но еще изрядно потоптался по яйцам.
Шутка подействовала. На суровых, обеспокоенных лицах мужчин, расцвели пока еще неуверенные улыбки. Успех следовало развить и Трица не заставила себя долго ждать.
– У нас в Хадоле поют лучше! – с задором, прокричала она. – Покажем, как надо горланить песни? А? Вдарим нашу: Нобийскую фартовую! Что скажете, парни?
– А вот и вдарим! – в ответ крикнул один из защитников баррикады. – Отчего ж не вдарит? Верно?
– Верно! – поддержал его нестройный гул голосов.
Новоиспечённая командующая набрала полную грудь воздуха и во все горло запела веселый мотив. Мотив знакомый всем, кто хоть раз напивался в таверне, расположенной от крайнего севера до жаркого юга.
В кабак припортовый с парнями пришли,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Пенного выпить, размять кулаки,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Но грохнулись лбами в закрытую дверь,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Куда нам с парнями деваться теперь,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Неуверенные усмешки на лицах бойцов, словно цветы под лучами утреннего солнца, расцветали полноценными самодовольными улыбками. Трицитиана вновь с грацией фехтовальщика-виртуоза точно нанесла удар в нужно место. Наградой ей стал громкий хор голосов, подхвативших популярную и всеми любимую застольную песню. А кто не знал слов, подпевали припев, запоминающийся с первой строчки.
Во век не уступит нобиец врагам,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Я в щепки сломаю дверь пополам,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!
Пронзительным визгом встретил кабак,
Йо-хей-йо-хей-йо-хоооу!