– Дохните твари! – хрипло заорал кто-то из защитников баррикады.
И твари принялись дохнуть.
Свист не прекращался ни на минуту, воодушевляя защитников и пугая, давя на атакующих. Белоснежные музыкальные стрелы, выпущенные из бронебойных ростовых эльфийских луков Зеленого леса, губительным дождем сыпались на головы противника, находя все новые и новые жертвы. Кожаные доспехи совершенно не спасали от тяжелых стрел, те прошивали людей насквозь. А в стальной броне тонкие граненые наконечники, с легкостью, находили слабо защищенные сочленения.
Наступление замедлилось. Нападающие перешли на шаг, старательно прикрываясь щитами, от обстрела, и стараясь не оступиться о своих же раненых и убитых товарищей, чьи тела устилали равнину. С каждой новой принятой на себя стрелой, щиты тяжелили и тянули руку к земле.
В глазах Лисы, внимательно наблюдавшей за противником, мелькнул азарт хищника, а розовые губы разошлись в оскале.
– Пога! – с радостным возбуждением сообщила девочка.
И вторя ей, над баррикадой колокольным звоном, вновь взлетел голос Трицитианы, не обремененный стрелой в зубах:
– Пора стрелки! Наш черед!
Воины, сидящие на крышах фургонов, почти одновременно поднялись во весь рост из-за своих укрытий. Аргилай вскинул арбалет и попытался найти цель. Целей в зоне прямого выстрела оказалось совсем немного. Войско неприятеля упрямо продолжало наступление, но до баррикады, под дождем эльфийских стрел, добирались считанные единицы бойцов.
Варварка выстрелила первой. Ее стрела, белым росчерком со свистом рассекла влажный холодный воздух и вонзилась под щит в бедро противника. Воин вскрикнул, оступился и упал на колено. Пытаясь сохранить равновесие солдат в кожаном доспехе на какое-то мгновение опустил руки, но для Лисы этого оказалось достаточно. Второй белый росчерк, короткий свист и в глазнице шлема южанина, словно цветок на могиле, выросла стрела.
Аргилай не раз наблюдал, как его маленькая спутница тренируется с луком, но в бою видел ее впервые. Такой звериной ловкости, невероятной скорости и мастерской точности могли позавидовать даже эльфы. В голову юноши тут же закралось воспоминание о злополучной стреле, что убила капитана Саргана в гномьем фургоне. Тот выстрел был столь же меток, как и те, которыми варварка сейчас потчевала вражеских солдат. Лаи тряхнул головой, прогоняя от себя бесполезные, в бою, мысли и тщательно прицелился в противника, которому уже посчастливилось добежать почти до самой баррикады. Мощный арбалет с нескольких шагов играючи прошил пластины из вываренной кожи и вогнал стрелу в тело по самое оперение. Мужчина рухнул в грязь, как подкошенный и застыл без движения. Юноша присел за укрытие, привычным движением взвел свое грозное оружие гномьей работы, наложил стрелу, затем поднялся во весь рост и принялся искать следующую цель. Но таковой не оказалось. Аргилай сморгнул в замешательстве, опустил арбалет и, пытаясь понять, что происходит, внимательно оглядел поле боя.
А произошло то, чего никто не ждал. Над полем битвы трижды коротко пропел сигнальный рог Хадна-ара. Непрекращающийся, плотный обстрел с холма, оказал столь ошеломляющее действие, что войско врага, не выдержав и неся потери, начало отступление. Прячась за щитами, утыканными стрелами, солдаты спешили покинуть смертоносную область, где эльфийские стрелы собирали кровавую жатву. Враг бежал, улепетывал, сверкая пятками и оставляя на поле скоротечного боя, десятки тел. Некоторые из тел неподвижно застыли навеки в неестественной позе, а некоторые шевелились и постанывали от боли.
Пока противник отступал, защитники баррикады в недоуменном молчании переглядывались, как бы спрашивая друг у друга: «Серьезно? Так бывает? Я один это вижу или ты тоже?».
А затем раздался первый триумфальный вопль.
– Отведали северной стали и обделались! – что было мочи завопил мужик с бельмом на глазу и принялся торжествующе показывать в сторону отступающих, неприличные жесты. – На! На! Подавись, тварь! Подавись!
Это был не совсем тот победоносный клич, который принято упоминать в героических сагах и легендах, сидя у камина долгими зимними вечерами, но он был искренним и шел из самого сердца. А потому его моментально подхватило все войско Хадола. Люди громогласно ликовали, потрясали оружием над головой, показывали врагу неприличные жесты и радостно обнимали друг друга.
– И это все? – спросил Аргилай, переводя ошарашенный взгляд с Лисы на деда Кучума. Юношу трясло от возбуждения, а голова кружилась словно после пары кружек крепкого пива. – Мы победили? – еще раз уточнил юноша, никак не желая поверить своей радости.