— Нет, значит, — Танас перевёл взгляд на Бротника и указал на него рукой. — Среди них есть ещё один, которого я даже не знаю, как и назвать. Он родился в Донии, всю свою жизнь прожил на нашей земле, но предал её!
Воины переглядывались между собой, не веря, что такое могло случиться. Взрыв негодования разлетелся над площадью.
— Смерть ему! Нет ему места в Донии! — доносилось со всех сторон.
Бротник втянул голову в плечи, не смея даже поднять взгляда.
— Ты — не человек, — продолжал говорить Танас. — Тебя даже зверем не назовёшь. Ты — предатель! Из-за тебя погибло столько людей! Из-за тебя одного мог погибнуть весь город. Но то, что ты совершил — в тысячу раз страшнее! Ты один запятнал позором всю Донию.
Царь молчал. Молчала вся дворцовая площадь.
— Кто из вас возьмёт на себя ответственность и срубит голову этому предателю? — Танас обвёл взглядом воинов.
Донийцы переминались с ноги на ногу и поглядывали друг на друга. Желающих выступить в роли палача не находилось.
— Видишь, никто даже меч свой о тебя марать не хочет, — брезгливо поморщился Танас. Он перевёл взгляд на воинов. — Пусть тафгуры убираются к своему хозяину, пусть расскажут Кседору, где лежит его войско и его чудовище. А этот, — он указал на предателя. — Этот пусть идёт с ними, пусть узнает, на что он обрекал донийцев, — Танас взял у стражника нож и кинул его под ноги Бротнику. — Забери с собой, это твоё.
Тот опасливо поднял нож и засунул его за голенище сапога.
— Чтобы духа вашего в Донии не было! — Танас указал пальцем вниз по ступеням. — Убирайтесь!
Тафгуры и Бротник озираясь и ожидая подвоха, стали спускаться вниз. Четырёх тафгурских коней вывели на площадь. Воины расступились, предоставляя возможность проехать всадникам. Тафгуры со своим прислужником выскочили из ворот города и погнали коней вдоль Тнера в сторону Тугурии. Они всё ещё оглядывались, нет ли погони, не уловка ли это донийцев? Но их никто не преследовал. Когда Кинёв скрылся из вида, тафгуры спешились.
— Кажется, живы остались, — обрадовано сказал один из них.
— Да, повезло нам, что головы на плечах, — подтвердил другой.
Третий подошёл к Бротнику и вытащил нож из его сапога.
— Острый, — он потрогал пальцем лезвие. — Сам точил?
— Сам. Камень хорошо железо точит.
Тафгур всадил нож по самую рукоять в грудь Бротника. Предатель, открыв рот, с удивлёнными глазами, отступил несколько шагов назад и свалился с берега. Брызги накрыли его. Круги на воде разошлись и сомкнулись. Тнер снова покатил свои воды в спокойном величии.
— Ты нам не нужен, — спокойно, словно ничего особенного не произошло, сказал тафгур. — Ты же предатель, кто знает, чего от тебя ожидать? Ещё прирезал бы нас исподтишка.
— Воины! — крикнул Танас. — Мы одержали победу. Великую победу! Никогда раньше Кседор не был так силён, как сейчас. На Донию надвигалась могучая сила, но мы её уничтожили, разбили чёрное войско! Да, мы были в отчаянии. Да, мы не надеялись, что выживем…
Танас пошатнулся и приложил руку к раненой груди. Тефан и Янык придержали его за плечи. Донийский царь справился с охва-тившим его волнением и выправил осанку.
— Но появилась девочка, — продолжил он. — В самый тяжёлый час она принесла с собой Надежду!.. С надеждой на победу, верой и любовью к нашей Донии мы выстояли и победили!
Танас взял Арину за руку и поставил перед собой.
— Вот эта девочка, и зовут её — Арина!
Грохот тысяч мечей, бьющих по щитам, раздался над Кинёвом.
Царь поднял руку. Установилась полная тишина.
— В знак нашего признания награждаю её символом отваги, символом доблести и чести — лентой Воинской Славы!
Снова донийцы ударили в щиты.
— Арина уже не первый раз в бою. Многие из вас видели синюю ленту Урании на её шлеме, и теперь добавится ещё одна — лента Донии!
Актана, держа в руках шкатулку, подошла к царю. Танас поднял крышку и вынул белую ленту. Эта лента походила на уранийскую — такая же по ширине и длине, золотой орнамент по краям в виде спелых колосьев пшеницы и солнце с длинными лучами, сплетённое золотыми нитями.
— Но я же… но даже… — Арина запнулась и замолчала.
Танас снял с девочки шлем и нацепил на его остриё белую ленту поверх синей уранийской.
— Встань на колено, Арина!
Царь Донии задержал шлем над головой девочки.
— Неси с честью! — торжественно произнёс Танас, и опустил его на голову девочки. — Теперь встань и повернись к воинам.
Арина поднялась. Две ленты, синюю и белую, заколыхал ветерок. Воины-донийцы все как один преклонили перед ней колено. Арина подняла свой меч над головой и, так же как в Итарке, у неё от волнения перехватило дыхание.
— Дония свободна! — крикнула она.
— Дония свободна! — подхватили воины. Дворцовая площадь наполнилась ликованием, грохотом щитов и громкими возгласами.
— Поздравляю! — Добромир и Баяр похлопали девочку по плечу как равного им воина.
— Поздравляю, Арина! — Тефан оставался серьёзен. — Лента по праву твоя. Воины все как один решили, что ты больше всех достойна этого Знака Славы!
— Поздравляю тебя, Нояженодаже, — Актана, улыбаясь, чмокнула её в щёчку. — Тефан прав, воины так решили.
— Спасибо, — смущённо поблагодарила Арина. — Спорить не буду. Если все так решили, значит так нужно.
— Добромир, Баяр, вам пора выходить в Арадию, — напомнил Архегор. — Кони уже подготовлены в дорогу. Арина попрощайся с Танасом и Актаной.
— А я? Я ведь тоже хочу проводить их до подземелья, — девушка умоляющим взглядом посмотрела на старца.
— Нет, ты остаёшься, — старец остался непреклонен в своём решении.
— А как же ты, Архегор? Разве ты не пойдёшь с нами? — спросила Арина.
— Нет, мне ещё нужно задержаться в Кинёве. Танас слишком слаб, его нужно подлечить.
Добромир и Актана отошли в сторону.
— Когда разобьём в Арадии тафгуров, я вернусь за тобой, — пообещал Добромир. — Дай мне твою руку, Актана.
Он надел ей на палец кольцо, которым пользуются лучники, чтобы тянуть тетиву и нежно провёл кончиками пальцев по её ладони.
— Жди меня. Я обязательно вернусь.
Актана обняла его и, никого не стесняясь, поцеловала в губы.
— Прощай, Арина, — Танас прижал её к себе. — Никто и никогда не забудет, что в Кинёв приходила девочка, которая помогла сохранить Донию.
— Прощай, Танас. Я не забуду вашу страну, не забуду Кинёв и ваши лица. Белая лента всегда будет напоминать об этих днях.
— Ещё, я хочу сказать, что собор, который мы построим, назовём твоим именем.
На это Арина даже не нашлась, что ответить.
— Арина, прощай, — Актана поцеловала девочку в щёчку, потом быстро шепнула на ушко, — Мы скоро увидимся.
— Пора, друзья, пора, — поторапливал Архегор. — Путь далёкий, нужно спешить.
Арина, Добромир и Баяр прошли к лошадям, поднялись в сёдла и направились через строй расступавшихся воинов. Под грохот щитов и звон мечей, в сопровождении трёх сотен всадников в белых плащах во главе с Тефаном, они вышли из города.
Вагбут с четырьмя сотнями тафгуров направлялся в Тугурию. После засады на арадийскую дружину он не пошёл в Кинёв. Ему не хотелось участвовать в сражении, тем более что от его отряда мало кого осталось. Всё это время он спокойно отсиживался в доме Бротника. «Приду в Кинёв, когда Форофирт его захватит», — думал он, считая, что после победы его господин благосклоннее отнесётся к потере почти десяти тысяч воинов и наказание не последует.
Тафгур за эти дни отъелся. И без того отвисший животик переваливался теперь через ремень. От большого хозяйства, оставленного Бротником, ничего не осталось: черноплащники поели всю живность. Когда вернулся гонец, посланный Вагбутом посмотреть, взят ли Кинёв, тафгур чуть не подавился куском мяса — он узнал, что город не только не пал, но и всё войско Форофирта полностью разгромлено.
«Какой я предусмотрительный! — хвалил сам себя Вагбут. — Хорошо, что здесь остался, иначе лежал бы сейчас со всеми вместе на сырой земле, и клевали бы меня чёрные вороны».