Левален кивнул и убрал сложенный листок в карман.
— А что с вами?
— А что со мной? Я здесь, на островах, в безопасности. Ничего со мной не случится. Главное ты береги себя. Если найдешь там жену, просто разведемся и продолжишь род Мидов. Хотя, конечно, по кровной линии он прервется… Но это бы случилось в любом случае. Так, хотя бы, нашими землями будут править достойные люди, которым мне не стыдно отдать право называться Мидами.
Левален снова кивнул.
— Тогда я сделаю все, что в моих силах. Найду всех достойных людей на Цвейте, соберу вместе и дам под зад Листрадам.
Мирелла горько усмехнулась.
— Надеюсь, у тебя все получится.
Пять кораблей с Цвейта уже ожидали в порту. Ацелас, Табер и Валения стояли на палубе, окруженные моряками Наридов под руководством Калесота – среднего сына лорда Дария Нарида. С недавнего времени – старшего из детей.
Статный, как и Дариан, но моложе на десяток лет, он стоял на капитанском мостике своего корабля Мертвый пристер, наблюдая за эльфами, поднимающимися на корабли под его началом. На носу корабля вперед выдавалась голова ужасного чудовища – пристера: неровная, бугристая кожа, небольшие глаза, широкое лицо и огромная пасть. Калесот был известен как Экзорцист, потому как уже несколько лет истреблял чудовищ в глубинах Доброго океана и водах, окружающих Цвейт. Нариды издревле начинали свой морской промысел с того, что несколько лет охотились на пристеров, морских змеев, гиппокампов, кракенов и прочих гадов, топящих не только миролюбивых китов и морских свиней, но и корабли.
Калесот и его отец Дарий особенно приуспели в истреблении пристеров, количество которых в последние пятьдесят лет заметно уменьшилось. При этом чудовища адаптировались и поумнели, так что нападения происходят куда реже, зато с большей эффективностью.
— Не хочешь с братом поздороваться? — спросил Ацелас Валению, которая уже длительное время наблюдала за родственником.
— Не сейчас. Он видел, что я поднялась на борт. Этого достаточно. Он не любит, когда его отвлекают в это время. Все под контролем, — Валения посмотрела на Ацеласа. — Ты лучше беспокойся о своем одноруком убийце. Посадка скоро закончится, а его что-то не видно.
— Утром ушел, даже не попрощался, — заметил Табер.
— В нем я не сомневаюсь. Если он задерживается, значит, так нужно. Он успеет.
На дороге послышался гул, будто лошадь весом больше половины тонны, мчалась в сторону корабля. На шум обернулись все и увидели Левалена, пытавшегося удержаться на медвежьей спине Оберона, который галопом мчал в сторону порта. Обхватив шею зверолюда единственной рукой, эльф подпрыгивал на нем так, что тело полностью подлетало вверх. На палубе раздался общий хохот.
— Я ж говорил. Левален успеет.
Оберон остановился прямо у корабля, так что Левален чуть не перелетел через медведя, но успел вовремя сгруппироваться и аккуратно приземлился на ноги. Выглядело это столь грациозно, что смех стих и эльфы вернулись к своим обязанностям.
— Что же, друг, снова мы расстаемся! — улыбнулся оскалом Оберон. Левален замялся.
— Слушай… Нужно сказать тебе, пока я не уехал. Неизвестно, увидимся ли мы еще…
— На островах вам с Ацеласом всегда рады! Росэр просил передать: если принц захочет, он может учиться у наших мастеров магии и боя. Хотя, конечно, у него и без того хороший учитель!
— О да, с учителем ему повезло, — с удовольствием принял лесть эльф. — И, все-таки, Оберон. Насчет Хоргови и Тардилла… Их больше нет. Мириум забрал их.
Зверолюд молча закивал.
— Я знал, Левален. Но пока не услышал этого наверняка, продолжал верить, что они живы… Несмотря на то, что они отреклись от меня, сослали на острова… лишили фамилии… Все равно они были моей семьей. Как бы мы не расставались с родственниками, как бы не были обижены на них, узнавать о таком тяжело…
— Жить в иллюзиях тяжелее, — Левален похлопал Оберона по массивному плечу, кивнул на прощание, развернулся, и как ни в чем не бывало поднялся на борт.
— Где задержался? — спросил Ацелас, когда Левален встал в круг разношерстной компании.
— Женился на матери мертвого друга, — все так же спокойно ответил калека, смотря в спину отдаляющегося от причала Оберона.
Иления и Ацелас усмехнулись.
— Не вижу ничего смешного. Я так на свет появился, — заметил Табер.
Просмеявшись, Ацелас посмотрел на Левалена. Он выглядел серьезно.