ГЛАВА XXI
3-го июня. Решено идти в Охотск пешком, так как море затёрто льдом; если же сегодня будет с запада сильный ветер и угонит лёд в море, тогда поплывём на кунгасе. До Охотска 90-100 вёрст.
Весь день готовились к походу. От Громова получили: два кулька муки (2 п[уда] 30 ф[унтов]) – крупчатки, сахару 10 ф[унтов], рису 25 ф[унтов], кружки, ложки, чайники и ведро для приготовления пищи. Продукты распределяем поровну на каждого. Свой чемодан оставлю у Громова, беру только более необходимое.
4 июня. Выступили в 11 час[ов] утра с пудовыми котомками за плечами. Тяжеловато. К 12 час[ам] утра переехали на левый берег р[еки] Ульи и пошли по морскому берегу на север.
Берег низкий, попадается галька, изредка снег, а вся дорога – тропа по мягкой земле и по траве. Пройдя две версты, встретили нарочных из Охотска, задержался на 2 часа, вскрыл пакет на имя командующего и ознакомился с положением в Охотске. В общем, мое прибытие туда как нельзя кстати и своевременно.
Сегодняшний переход в 20 вёрст очень чувствительный для всех, а для меня в особенности. В ужас прихожу при мысли, что так придётся идти до самого Охотска. На пути через каждые три-четыре версты встречаются японские рыбалки. На одной из таких рыбалок мы переночевали.
5-го июня Выступили в 9 час[ов] утра и к 9 час[ам] вечера заночевали на рыбалке, переехав устье реки Томмат. Всего сделали 30 вёрст. Из них 10 вёрст по вчерашнему с грузом за плечами, а остальной переход сделали без вещей налегке, а свой груз отправили на небольшом кунгасе.
Завтра предполагаем спустить с рыбалки ещё один кунгас, и все поплывём дальше. Сегодня же переехали ещё одно устье реки Елирикан.
7 июня. Вчера (6 июня) в 35 верстах от г[орода] Охотска встретили несколько партий беженцев, от которых узнали о прибыли в Охотск трех красных пароходов, о бое под городом, в результате которого Охотск перешел в руки красных. Среди беженцев не было ни одного очевидца охотских событий, а лишь знали от «капсе», по слухам. Я не мог ограничиться такой информацией, и на двух кунгасах поплыли дальше. Сделали еще 10–12 вёрст. Один кунгас с моря перетащили в реку Урак (в устье очень быстрое течение) и, переехав на другую сторону, реки, прошли несколько вёрст по кочкам, болоту, перешли два русла реки и вышли к жилым юртам (д[еревня] Луктур), не доходя 4-х вёрст до д[еревни] Урак, где говорят скопилось много беженцев. Среди жителей страшная растерянность, ожидают ежеминутного прихода красных. До деревни Урак добраться ночью почти невозможно, проводника не найдём; к тому же рискуем попасть в руки красных, нас могут выдать те же беженцы. Слухи о падении Охотска подтверждаются и здесь, и я решил в 12 час[ов] ночи отойти в обратном направлении, и вот сейчас, 7 июня, в 12 час[ов] дня экспедиция еще спит, а я взялся за карандаш. Мы на одной из японских рыбалок в 10 верстах от вчерашних негостеприимных жителей. В общем наше положение катастрофическое. Без продуктов (на два дня еще имеется) и оторванные от всего мира… Что нас ждет впереди… Постараюсь записывать по-прежнему аккуратно.
Пока мой план – добраться до порт-Аяна, куда более 400 вёрст, если ехать по морю. Можем ли мы ехать в Аян на наших кунгасах – не знаю. А где мы возьмем продукты, чем заплатим? Что значит наше крушение на р[еке] Улья в сравнении с теперешним нашим положением.
8 июня. Прибыли в устье реки Ульи к 5 часам вечера и остановились опять у Василия Ильича Громова.
Здесь скопились беженцы-якуты с Урака и его района. Та же смутная информация и то же паническое настроение. Я предложил им выслать вперёд разведку и выяснить более точно обстановку в Охотске, так как я положительно не верю в слухи, распространяемые не охотскими жителями. Высказал предположение – не было ли вооруженного столкновения между генералом Ракитиным и капитаном Яныгиным конфликт между которыми назревал, что видно было из переписки, посланной с нарочным в Аян. А что видели пароходы, то и мы в прошлом году целыми часами наблюдая в подзорную трубу и бинокль, усмотрели в море «пароход» (в ожидании парохода «Томск») оказавшейся потом огромной движущейся льдиной, а вчера экспедиция восходящую луну приняла за пароход, идущий из Охотска.
Василий Громов принял нас довольно радушно, по-прежнему угощает нас на славу. У нас одна надежда на него – снабдиться и плыть дальше, но всё-таки решил выждать несколько дней до получки каких либо новых сведений – об Охотске.
10 июня. Громов с утра нервничает, часто в бинокль всматривается в море, укладывается. Собирается по-видимому в тайгу. Его больше нервируют беженцы. Громов снабдил нас всем необходимым: выдал нам муки-крупчатки 3 кулька, рису 3 пуд[а], сахару 1 п[уд], соли 1 п[уд], чаю кирпичного 2 кирп[ича], мыла 6 ф[унтов], белья 6 пар, сигарет 500 штук, спичек 10 пачек, рыболовную сеть и шкуру сохатого для починки обуви; от него же получили палатку. В настоящем нашем безвыходном положении Громов отнесся к нам еще сердечнее, нежели тогда, когда мы ехали в Охотск и когда у него могла быть надежда получить вознаграждение. Теперь же надеяться ему не на что, он понял, что мы стоим перед лицом голодной смерти и, из чувства человеколюбия оказал нам насущную помощь.