Большая ее часть попала на Урал не ранее IX в. Это доказали археологи, которые выявили топографическую связь кладов с древними поселениями и проанализировали их состав. Оказалось, что начало северной торговли Багдадского халифата приходится на первое столетие господства Аббасидов, когда провинциальная ограниченность арабской культуры уходит в прошлое, когда она подвергается влиянию эллинизма и сасанидской «классики». Именно тогда устанавливаются коммерческие связи с Восточной Европой и Дальним Востоком, с Индией и Черной Африкой. В поисках рынков сбыта и источников сырья купцы стран ислама устремляются в «неведомые земли» Севера.
В IX–X вв. в восточноевропейской торговле с Азией главное место занимало серебро. «Серебро легче перевозить, чем те необходимые предметы, которые на него можно купить», — писал Бируни{91}. Серебро везли в виде монет и вещей. Охотно принимали в обмен серебряные сосуды: их материальная и художественная ценность не вызывала сомнений.
Во время завоевания арабами Ирана и Средней Азии в их руки попала громадная добыча, в том числе металлическая утварь. Мир ее образов, связанных с доисламским эпосом и мифологией, уже не отвечал требованиям новой религии. С крушением Сасанидского государства и официальной зороастрийской церкви стали недействительны каноны прокламативного искусства, призванного возвеличивать царя царей. Сасанидские, среднеазиатские, византийские сосуды, которые еще не успели переплавить, переходили в руки купцов. Они скупали по дешевым ценам вышедшую из употребления посуду, которая активно вступала в сферу меновой торговли. Что же получали взамен?
В то время в кругах знати от Испании до Китая чрезвычайно увеличился спрос на драгоценную пушнину. Собольи, куньи, горностаевые, бобровые, беличьи меха шли на отделку головных уборов, кафтанов, шуб. Особенно ценили шкурки соболей и черно-бурых лисиц. Недаром в поэме Низами «Искендер-намэ» так любовно и со знанием дела перечислены меха, захваченные Александром Македонским в лагере русов:
И огромный воздвигли носильщики вал,
Груды ценной добычи принеся на привал.
Будто жадными тешась людскими сердцами,
Раскрывались, блистая, ларцы за ларцами…
Соболей самых темных несли отовсюду
И бобров серебристых за грудою груду.
Горностая, прекраснее белых шелков,
Было сложено сотни и сотни тюков.
Серых векш — без числа! Лис без счета багровых
И мехов жеребячьих, для носки готовых.
Много родинок тьмы с бледным светом слились:
Это мех почивален; дает его рысь…
Царь взглянул: нет очам прихотливей утех!
Как в Иране весна — многокрасочный мех{92}.
Торговцы халифата устремились в области, богатые пушниной. На урало-приобском Севере, где соболь водился в великом изобилии, уже в XVI–XVII вв. промысел пушного зверя занимал видное место в хозяйстве аборигенных племен. Кроме отборных мехев, отсюда вывозили Мамонтову кость и клыки моржей («рыбий зуб»), из которых искусные хорезмийские резчики изготавливали шкатулки и гребни. Обмен вели по принципу «товар за товар». «Больших и прекрасных соболей» меняли на серебряную посуду полуденных стран, лисьи шкурки — на железные клинки.
Торговля шла через Волжскую Булгарию — огромный рынок по продаже мехов на среднем участке волжской магистрали. «…Все те, кто обитает на обоих берегах этой реки, привозят к ним [булгарам] свои товары, как-то: соболей, горностаев, белок и другое», — свидетельствовал географ Ибн-Русте{93}.
От арабоязычных географов мы узнаем о прибытии в столичный город Булгар караванов мусульманских купеческих судов, о продолжительности плавания между ним и Итилем, столицей Хазарии и устье Волги, о десятине, которую взимал булгарский царь с хазарских товаров. Проникновение ислама в Булгарское царство и установление прямых связей с Багдадом способствовали расцвету волжско-каспийской навигации.
«Восточное серебро» на Урале: