Лучше чем кто-нибудь другой, Гуро понимал, что такие размышления ничего не дают, только вредят, потому что отнимают драгоценное время. В особенности это было плохо в его положении, когда время его дальнейшего существования целиком зависело от количества кислорода в резервуаре скафандра. Каждая минута дыхания забирала какую-то часть кислорода — окончательно и бесповоротно. И когда он не расходует эту минуту дыхания разумно, осмысленно, не использовывает ее для опасения, — он сам отнимает у себя жизнь.
Гуро понимал все это.
— Стоп, товарищ, — сказал он себе. — Стоп, нельзя расходовать время и кислород на никчемное самокопание. Это самоубийство! Нужно решать, что делать…
Разумеется, нужно. Но — что именно? Допустим, человек заблудился в лесу. Он может попробовать определить, где у него юг и север, восток и запад, сделать отсюда выводы и двигаться, куда нужно. Что мог делать Гуро? Разве он знал, в каком направлении лежит ракетный корабль? Нет, он не знал ничего. Юг был для него тем же самым, что и север, что и восток, и запад. Всюду было неведомое, угрожающее, неверное, враждебное. Эти гигантские деревья, пальмы, папоротники, это непрестанное жужжание бесчисленных насекомых — все было чуждым, странным, все подчеркивало его оторванность от товарищей, друзей.
Даже привычные ему вещи, с которыми он свыкся как с самим собой, — теперь раздражали его, издевались над ним.
Вот взгляд Гуро упал на его ручные часы. И минутная стрелка, словно она только и ждала этого взгляда, начала быстро бежать по циферблату. Никогда, никогда в жизни ока не мчалась так! Никогда в жизни Борису Гуро не хотелось так, чтобы она замедлила свой бег, чтобы она застыла на месте!.. Каждое деление циферблата — частица истраченного кислорода, частица прожитой жизни, отбираемая автоматически от тех шести с половиной часов дыхания, которые еще остались ему. Нет, уже не шести с половиной, а шести с четвертью!.. Проклятая стрелка, куда ты спешишь? Остановись!
Гуро со злобой смотрел на часы. Где его быстрый и гибкий ум, который умел до сих пор находить выход из любого труднейшего положения? Почему теперь охотник стал таким беспомощным, почему он не способен ничего придумать для собственного спасения?.. Никого ему не нужно сейчас вытаскивать из беды, никому не нужно помогать, кроме самого себя. И он бессилен помочь самому себе!..
Да, он всегда находил выход из критических положений. Но разве мог он сейчас опереться на что-нибудь надежное? На товарищей, хотя бы они были и близко? Вообще, на людей, которые могли помочь ему чем бы то ни было… Раньше были люди, люди вокруг него, а теперь — он один. И никого. И ничего. Одиночество!
Большая сине-красная бабочка покружилась вокруг его головы и села на лист папоротника. Ее нежные крылья дрожали, несравненный рисунок их вобрал в себя самые лучшие краски с палитры природы. Бабочка медленно подвигалась вдоль листа, словно чего-то ища. Гуро молча смотрел на нее несколько секунд и вздрогнул. Ему показалось, что из-за дерева, которое образовало глубокий коричневый фон для нежных красок бабочки, что-то выглянуло. Охотник спохватился. Его правая рука лежала на расстегнутой кобуре пистолета, левая нащупывала кинжал. Что там такое?..
За деревом не было ничего. Должно быть, случайное движение папоротника под порывом ветра обмануло охотника. Испуганная резким движением человека, бабочка поднялась с папоротника и полетела. Гуро проследил за ней, пока бабочка исчезла за деревьями, и криво усмехнулся.
— Нервы, товарищ, у вас не в порядке, — сказал он сам себе. — Вам уже начинает мерещиться всякая чертовщина… Спокойнее, товарищ, так вы себе не поможете…
И опять его охватила злость. Нет, будь что будет, а он найдет выход. Он докажет, что он разумный человек. Не может быть, чтобы он погиб здесь, не может этого быть! Это было бы бессмысленно!
Гордый, уверенный в себе человек кричал сам на себя:
— Ты не смеешь сдаваться, ты должен найти выход! Ты — сильный, крепкий человек, иди, ищи! Бессмысленно сидеть тут дольше. Понимаешь, бессмысленно?
Но этот гордый, уверенный в себе человек, отвечал самому себе иначе, отвечал насмешливо и наперекор:
— Да, бесспорно, это будет бессмысленно. Двигайся, человече, двигайся. Но — почему же ты не идешь? Сделай одолжение, дорога свободна, иди куда угодно. Ракета может быть и прямо перед тобой, и позади, и слева, и справа. Двигайся — и помни, что каждый твой шаг почти наверняка будет отдалять тебя от твоей действительной цели, — от корабля, от товарищей. Хотя нет, разве такова твоя действительная цель? Разве это то, что тебя ожидает? Нет, твой действительный путь — к смерти от удушения. Иди куда угодно, все равно ты пойдешь, независимо от направления, именно этим верным, настоящим путем, единственным, который тебе остается. Уважаемый товарищ, это будет вашей последней прогулкой, идите, — сделайте одолжение, идите!..